Я всех их знал. История моих знакомств, серьёзных и не очень

Первой моей женщиной оказалась Клава. Работала она на кожевенном заводе и жила в Люберцах, в общежитии. Это чудо свалилось на меня в доме отдыха. И я влюбился так, что никаких изъянов в ней не замечал. Представляю себе ужас моей мамы, когда она это чудо увидела. Было всё – измены, переживания, страсти-мордасти. Мама ни слова мне не сказала, терпеливо ждала, когда этот мой роман закончится. Только боялась, как бы я не женился. Но у меня всё же хватило ума расстаться с Клавой.

Следующей была Галя, девушка более интеллигентная и симпатичная. Опять страсти, измены, скандалы.

В 1962 году, летом, мы с компанией моих друзей ехали на «Ракете» в Пестово. Рядом с нами ехала довольно красивая женщина лет тридцати. В Пестово вся компания разбежалась, а женщина осталась одна с большим чемоданом. Я не мог её бросить. Поднёс чемодан до регистратуры.

Прощаясь, она сказала:

– Я слышала, вы хотите перевестись в дневной институт?

– Ну да, – говорю, – только надо три года отработать, и после первого курса заочного не берут на второй дневного.

Она дала мне записочку, в которой было написано: «Мама, помоги этому мальчику». Мама оказалась секретарём ректора МАИ, и через две недели я поступил в МАИ на второй курс.

Первый семестр я не получал стипендию. И моя мама пошла на это. Мы втроём жили на 129 рублей, то есть 43 рубля на человека. Как мама выкручивалась, не представляю. Ей важно было, чтобы я учился в институте.

Со второго семестра я уже получал стипендию – 50 рублей. В МАИ была повышенная стипендия, но всё равно мы жили в нищете. Иногда мне не на что было поесть в институте. Однажды нашёл кошелёк, в нём было 1 рубль 60 копеек. Вот на них я и поел сардельку и пирожок с повидлом.

А мама вовсю искала варианты обмена, и, наконец, в 1964 году мы переехали на Полянку, где у нас были только одни соседи, и с ними никаких скандалов не случалось.

В МАИ на каждом факультете были сатирические коллективы. Я стал ходить в «Индикатор», писать туда миниатюры. А потом, переделав какой-то эстрадный рассказ, даже и сам выступил. И имел успех, после чего начал активно заниматься самодеятельностью.

Мама работала там же, на Полянке, в аптечном киоске. Однажды у меня не хватало денег, и я взял у неё взаймы из кассы. И в тот же день нагрянула проверка. Могли уволить или даже посадить. Но как-то обошлось. Однако нервы опять потрепал.

На четвёртом курсе, уже вовсю выступая на сцене ДК МАИ, я познакомился с очень симпатичной девушкой – Валей Гецевой. У неё был парень, Коля, сын генерального конструктора. Коля с Валей встречались с детства и как-то привыкли уже друг к другу. Но вот в их отношения вмешался я. Она мне очень понравилась, и я ей тоже. Начали встречаться. Валя всем нравилась – красивая, скромная и умница. Коля постепенно, с боями, отошёл на второй план. Новый год мы праздновали вместе с Валей и даже приехали под утро ко мне. Но никаких сексуальных отношений не было.

Где-то числа 7-го января Валя не сдала экзамен. От зажима не могла отвечать на вопросы. А 9 января она поехала заниматься к подруге, дочке главного режиссера Театра оперетты Ансимова, Наташе. Туда к ним пришёл брошенный парень Наташи с самодельным пистолетом.

Сказал Вале:

– Уходи!

Она не ушла. Тогда он выстрелил ей в голову, потом, изнасиловав Наташу, вышел на балкон и застрелился.

Вот такая история. Не стало Вали Гецевой. А я ещё лет тридцать ходил в гости к её родителям, пока они не ушли в мир иной.

После окончания института, в 1967 году, меня никуда не брали на работу. По телефону приглашали, говорили: «Нужен», потом узнавали национальность и отказывали.

В 1967 году была война Израиля с арабами.

Отец Вали Гецевой, Леонид Наумович, был величиной в авиационной промышленности, он и устроил меня в КБ «Родина» инженером. Инженер из меня был плохой, я и там, в КБ, всё время писал миниатюры и ездил в МАИ выступать.

В 1966 году я поехал с нашим маёвским «Телевизором» на гастроли в Сибирь. Там я подружился с моим будущим соавтором – Валерой Наринским. А он уже являлся, с Виталием Орловым и Эдиком Поповым, автором знаменитого спектакля «Снежный ком, или Выеденное яйцо».

В 1967 году произошло ещё одно важное событие. Мы наконец-то получили отдельную квартиру. Опять же благодаря моей маме. Ведь это она устроила отчима работать в трест «Мосводоканал». Директором треста был её друг детства и юности, который даже ухаживал за ней, и, когда от треста построили новый дом, он, Борис Исаевич, дал нам в нём двухкомнатную квартиру. Представляете, в 27 лет я наконец-то заимел свою собственную комнату площадью аж в 8 квадратных метров. Это было счастье.

Я тут же прикрутил к двери защёлку, надеясь приводить в эту комнату девушек. Сначала были скандалы. Отчим был против. Но мама как-то уговорила его смириться с тем, что я запирался в комнате. А где мне ещё-то было встречаться?