Я встретил себя (сборник)

6. В каких эпизодах автор замечает уродливость и признаки «бездуховности» современного общества? Следует ли из его размышлений, что он видит выход из создавшегося положения.

7. Почему однажды щенок пропал? У кого Николай Александрович обнаружил его? Расскажите о новой хозяйке щенка.

8. Почему щенок поверил Анне, а Николаю нет?

9. Как вы думаете, каковы могут быть причины того, что хозяева принимают решение расстаться со своими уже подросшими питомцами?

10. Попробуйте самостоятельно ответить на вопросы, которые задаёт главный герой: «…Чем же она взяла-то его, эта Анна? Что же такое она ему сказала, что он пошёл с ней?» Почему они подружились, может, их что-то сближает?

Самостоятельная работа

1. Объясните, как вы понимаете слова французского лётчика и писателя Антуана де Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили».

2. Напишите сочинение о любимом животном. Как выглядит ваш питомец? Расскажите о его повадках, пристрастиях к еде, о забавных историях, связанных с ним. Кем вы его считаете: 1) забавой, 2) другом и помощником, 3) полноценным и необходимым членом семьи.

3. Пользуясь толковыми словарями, найдите значения слов: равнодушие, предательство, лицемерие, доброта, сострадание, жалость.

Источник

Люблю тяжёлую и просторную «Волгу», и чтобы рядом сидела жена, и чтобы дурманило бензином и качало, как на финской волне. Ира всегда внимательно следит за дорогой, назидательно указывает на возможные опасности, изредка забывает об обязанностях ментора, опускает солнцезащитный козырёк, в котором есть маленькое зеркальце, и, чуть разомкнув губы, поправляет причёску. Люблю летнее утро, в котором не содержится ещё признаков зноя и душной людской суеты. Люблю чувствовать в себе бодрость и силу и обольщать жену сосредоточенным спокойствием.

Шесть часов утра. Дороги свободны от подслеповатых пешеходов и прозорливых гаишников. Можно покачать закосневшую педаль газа и познакомить неуклюжую машину с её собственными возможностями.

– Куда разогнался? Я хочу ехать без напряжения, имею я право отдохнуть или нет?

Я ждал этого вопроса, и потому сбросил скорость. Ира действительно имела полное право на отдых, на покой, на что угодно, но, при всём нашем всесемейном старании в сторону обеспечения этого неприхотливого женского права, создать условия для его действительного присутствия нам никак не удавалось: облегчить ей жизнь, уберечь от потрясений, переживаний и всяких непредвиденностей. На её голову, и обязательно при отсутствии моих мужественных плеч, падали все возможные беды и несчастья: роды нашей собаки, её собственные роды и даже роды наших соседей сверху, которые в суматохе забыли закрыть кран с горячей водичкой; даже роды жены нашего электрика – и те пришлись кстати и ровно на мою командировку, и моя семья провела при свечах три незабываемых вечера. Такова метафизика моего дома – всё дурное в нём случается без моего согласия и охранного глаза, но только чьими-то упрямыми усилиями.

В тот день мы путешествовали в сторону Ложка, так называется местечко за Искитимом. В этом отдалённом и неприютном местечке когда-то располагался лагерь для политзаключённых. А теперь о нём знают благодаря целительному источнику, пробившемуся, как говорят люди, недалеко от того места, где расстреляли священника.

Указатель с надписью «Ложок» я нашёл довольно скоро, однако задумался, точно витязь на распутье, разглядывая паутинку из просёлочных дорог, прихотливо разбегавшихся в разные стороны. Я решился попылить по самой накатанной и натруженной колее. И не прогадал.

Мы прорвались через берёзовые колки по тряской скалистой дороге, и вот перед нами широкий простор: огромный зелёно-цветочный луг; за ним, прицепившись тонким ручейком, будто ниточкой за воздушный шар, большое бело-зеркальное озеро, а прямо перед глазами домик-часовенка с деревянным крестом на крыше.

– А где же родник? – спрашивает жена.

– Теперь уже найдём, – бодро отвечаю я, останавливаю машину недалеко от часовенки, выхожу размять затёкшие ноги.

Пока я выходил из машины, Ира, прикрыв голову пепельным шарфиком, уже встала против простенькой бумажной иконки Иисуса Христа и перекрестилась.

Мы стали спускаться вниз, к глубине лога; высокая, не успевшая выгореть трава и цветы оросили потемневшие штанины до колен, я сорвал несколько ромашек, уложил плотным букетиком и повернулся к жене.

– Неужели ты вспомнил, что у тебя есть жена? – растрогалась довольная вниманием Ира, – а я уже начала подозревать, что ты про меня вообще забыл.

Она протянула руку за букетиком. Подражая небезызвестным рыцарям-паломникам, я опустился на колено и, склонив упрямую голову, преподнёс своей даме букетик, норовя украдкой обхватить её стройные ноги.

– Ну, началось, ты не можешь не кривляться!

– О Господи, – воздев руки, взмолился я, – накажи эту женщину участью жить со мною до конца третьего тысячелетия!

– Боже, – засмеялась Ира, – упаси меня от этого наказания, – но вдруг сделалась серьёзной. – Хватит болтать, не отдыхать приехали, а к Святому источнику.