Я выбираю свободу!

— М-да. Вот так и допрашивай этих свидетелей, — сокрушенно вздохнул Миль. — Да ладно, не переживай, даже если бы ты запах вспомнила, это мало что дало бы. И так понятно, что ночью струну забрали, ночью и подбросили. Время-то своего случайного пробуждения ты все равно не знаешь? Ну вот и не дергайся, толку с твоей информации никакого. Но в следующий раз будь, пожалуйста, внимательнее.

— Тогда я даже знаю, как реабилитироваться, — оживилась Тилль. — Фель той ночью свой хайратник посеял. Когда мы танцевали, точно помню, он еще был. А вот утром — уже нет.

— Посеял, — подтвердил я в ответ на вопросительный взгляд следователя. — Но вот где и когда — не помню.

— Получается, ты либо уронил его где-то по дороге, либо он зачем-то понадобился убийце. Ценная вещь?

— Не думаю. Просто памятная и дорогая лично мне — его мать делала, очень обидно потерять вот так, — поморщившись, отмахнулся я. — В храме его точно не было, а если по дороге потерялся — искать бесполезно.

— Так, вот про твою мать я совсем ничего не знаю, давай отсюда подробнее. Таскаешь ты его, как я сейчас вспоминаю, давно, чуть ли не всю жизнь? Вот. До сих пор, несмотря ни на что, не терялся, а тут вдруг взял — и сам соскользнул? Нет, не верю я в такие совпадения. Рассказывай!

— А что рассказывать? — Я растерянно пожал плечами. — Я плохо ее помню, она очень рано ушла за Грань, мне тогда исполнилось всего тринадцать. Кажется, она вышла из небогатой, хоть и благородной семьи. Может, даже была сиротой, потому что о ее родственниках я никогда ничего не слышал. Помню, что у них сложились странные отношения с отцом. Не знаю, почему он женился именно на ней: они к друг другу были равнодушны. Еще, кажется, у нее имелся какой-то слабый магический дар. Точно не целительство и не предметная магия: или пространство, или хаос. Скорее всего, последнее. Отец не любил ее вспоминать, быстро женился повторно, уже если не по большой любви, то по взаимной симпатии. Но, собственно, его нынешнюю жену ты и так знаешь. Я, конечно, могу попробовать с ним связаться и что-нибудь разузнать о матери, но почти уверен, что он не будет обсуждать со мной эту тему. После смерти моей жены он, кажется, потерял ко мне всякий интерес. Даже не пытался повторно намекнуть, что нужен наследник старшей ветви. У него там своих не то трое, не то четверо, а я благополучно сгинул в дальних далях, и, полагаю, его это полностью устраивает.

— Слушай, вот что у тебя за родственники, а? — вздохнул Мельхиор. — Светлые, тоже мне, образец семейственности…

— Миль, может, не надо о наболевшем, а? — поморщился я. — Да, неприятное исключение из правила, но мне не хочется обсуждать эту тему. А то я тоже могу обойтись без физического насилия, припомнить пару твоих болевых точек и надавить на них.

— Ладно, ладно, не кипятись! — опомнился он. — Я все понял, буду думать. На чем я остановился?

— На краже струны под прикрытием зелья, — напомнила Тилль, слушавшая весь наш разговор в молчаливой задумчивости.

— Ага. А дальше…

А дальше начиналось самое интересное. Потому что зелье, которым опоили Владыку, в отличие от всех прочих, было не то что непопулярным — крайне редким, сложным и очень ценным. То есть, если два других студенты вполне могли найти в госпитале или изготовить самостоятельно, то создать вот это, третье, сумел бы далеко не всякий опытный маг.

Добыл его менталист, а где — не говорил. Он вообще ничего не говорил. У Мельхиора сложилось впечатление, что с организатором контактировал только он, а девочка была не в курсе существования кого-то еще и своим упрямым «мы придумали все сами» выгораживала молчащего подельника, который, похоже, и донес до нее план. И в этом заключалась основная сложность: невозможно прощупать менталиста с помощью ментальной магии. Естественный барьер, ограничение, и попытка взломать его силком, как правило, приводит к смерти.

Я предложил проконсультироваться с эль Алтором, раз уж тот столь удачно оказался под рукой, но предложение темный воспринял без особого энтузиазма: кажется, не слишком верил в благополучный исход.

К мысли, что был кто-то третий, Миля подталкивало несколько простых и логичных соображений. Дети вряд ли могли заранее знать, кто именно из светлых будет участвовать в ритуале, а составить такой план за считаные часы собственного пребывания здесь, да еще добыть нужное зелье, было просто нереально.

— Миль, но ведь тогда получается, что организатор — свой, — напряженно хмурясь, проговорила Тилль. — Я сомневаюсь, что кто-то из незнакомых, да еще светлых, мог так легко и быстро уговорить их на такой поступок.