Я взлечу

Я закидываю на плечо рюкзак и пробираюсь к выходу, переступая через тех, кто сидит на полу.

– Не трудись. Я лучше пропущу пункт программы «закидать Бри камнями».

– Никто тебя камнями не закидывает, – подает голос Малик. Ага, так он умеет разговаривать. А когда его девушка на меня давила, ни словечка не произнес.

– Мы просто не понимаем, почему ты не хочешь помочь, – говорит Шена. – Это твой шанс что-то…

– Я не хочу в это лезть! – кричу я так, чтобы точно все услышали. – Они просто придумают объяснение. Как вы не понимаете?

– Бри…

– Сонни, ну включи голову! Так всегда и бывает. Да они уже все придумали – пустили слухи, что я барыга. Если ваш ролик попадет в новости, там поднимут все мои вызовы к директору, все отстранения от учебы. И видео с Ринга тоже всплывут. Да что угодно – лишь бы показать, что ничего не страшного не произошло, что я этого заслуживаю! Нахрена мне еще и это?

Мне тяжело дышать. Они не понимают. Нельзя выкладывать это видео. Потому что тогда тех, кто готов оправдать охранников, станет куда больше и они будут орать так громко, что я и сама поверю.

Я не виновата. Я уверена, что не виновата. И хочу быть уверенной и дальше.

Комната плывет перед глазами, я смаргиваю.

– Идите все в жопу! – бурчу я, натягиваю капюшон и ухожу, не оборачиваясь.

***

Дома Джей разлеглась на диване в гостиной. В руке у нее пульт, а из телевизора долетают последние ноты заставки «Кто мы есть». У Джей просто зависимость от этой мыльной оперы.

– Привет, Бусечка, – говорит она, садясь, зевает и потягивается. Видна огромная дыра под мышкой. Джей говорит, футболка слишком удобная, чтобы выбрасывать. А еще на ней принт с обложкой первого папиного альбома. – Как сходила к Малику?

Чем короче отвечать, тем лучше.

– Нормально. Как «Кто мы есть»?

– Сегодняшний выпуск просто нечто! Джейми наконец узнал, что ребенок не от него.

У нее какое-то подозрительно хорошее настроение. Но, по-моему, она притворяется, чтобы меня не расстраивать.

– Да ладно, неужели?

– Ага! Давно пора!

Когда я была помладше, летом дедушка каждый вечер разрешал мне смотреть с ним мыльные оперы. Он обожает их, называет «историями». Наша любимая была «Кто мы есть». Раньше я сидела у дедушки на коленях, упираясь затылком ему в грудь, мы наслаждались прохладой от кондиционера и смотрели, как Тереза Брэди ловко проворачивает очередную свою многоходовку. Теперь мы смотрим с Джей.

Она наклоняет голову и долго изучающе меня рассматривает.

– Как ты?

– Нормально. – Я тоже умею притворяться.

– Я позвоню в управление образования, уж не сомневайся, – говорит она и уходит в кухню. – Эти двое не должны больше работать. Есть хочешь? У нас еще остались с завтрака сосиски. Или могу бутерброд сделать.

– Нет, спасибо, я поела у Малика.

Я плюхаюсь на диван. Серия закончилась, начинаются вечерние новости.

– И главная новость дня: сегодня утром ученики Мидтаунской школы искусств устроили бунт, есть пострадавшие, – вещает ведущий. – Подробности расскажет наш корреспондент Меган Салливан.

– Бри, сделай погромче, – просит Джей с кухни.

Я прибавляю звук. Репортер стоит перед нашей опустевшей школой.

– Мидтаунская школа искусств готовилась к новому учебному дню, – произносит она. – Ученики собрались на крыльце перед главным входом и устроили протест.

На экране идет видео с мобильных телефонов: мы стоим перед школой и скандируем: «Вам не остановить мой полет».

– Администрация школы сообщает, что среди учеников зрело недовольство некоторыми мерами безопасности, – вещает корреспондент.

В комнату заходит Джей, на ходу развязывая пакет с хлебом.

– «Мерами безопасности»? – переспрашивает она. – Возвращение тех двоих теперь так называется?

– Однако мирный протест быстро перешел во вспышку насилия, – продолжает Салливан.

На записи – крики и удары, Лонга и Тэйта валят на землю, и они пропадают из виду. Тот, кто снимал, вскрикивает что-то типа: «Твою мать!» – в новостях это зацензурено.

– Несколько учеников напали на охрану, – продолжает корреспондент. – Как сообщают свидетели, вскоре началась куча мала.

– Мы стояли перед школой и пытались понять, что происходит, – говорит какая-то белая девочка. Я помню, что она занимается вокалом. – Потом кто-то начал декламировать строчки из песни.

Только. Не. Это.

На экране еще одно снятое на телефон видео. Мои одноклассники читают слова моей песни: «Нападете на меня, и вам крышка».

– Песня называется «Я взлечу», авторство приписывают местной рэперше Бри, – рассказывает Меган Салливан. На экране мой профиль Dat Cloud. – Текст песни содержит множественные призывы к насилию и нападки на правоохранительную систему и пользуется большим успехом у несовершеннолетних слушателей.

Раз – и из телевизора раздается мой собственный голос. Нецензурные слова запиканы. Но играет не вся песня. Только отрывки:

«Ты валишь меня на пол… это чревато…»

«Представь, я зубы стисну и до конца пойду:

Ты мигом сгинешь, ляжешь в могилу, сгоришь в аду…»

«На мне пояс-патронташ сидит туго, как рюкзак, на курок нажать? На бедрах клипсы полнят меня как чипсы».

«Если коп нападет, я вне закона окажусь мгновенно…»