Я ж не только мать. Дарить любовь, не изменяя себе

То, что книги не делают нас умнее, стало очевидно в 1990-х, когда «самая читающая на свете страна» массово понесла свои деньги в МММ. Что не делают гуманнее – еще раньше, в 1930-х, когда образованнейшая европейская нация выбрала путь фашизма. Чтение способствует личному успеху – постольку, поскольку сопутствует хорошему образованию. Так что пугалки вроде «не будешь читать – будешь мести улицы» уже не актуальны. Но если это вам важно, чтобы ребенок прочитал книгу, честнее и проще заплатить ему за это рублей пятьсот.

Нельзя привить любовь к тому, что не любишь сам. Зато дети отлично зажигаются страстью взрослых. Я сам помню, как в детстве был заворожен дедушкиной работой юриста. К нему приходили какие-то важные дяди, пахнущие дорогим парфюмом, дарили мне подарки. Дедушка делал какие-то манипуляции с их бумагами, отчего дядьки были очень довольны и благодарны. Для меня это все было магией, и поэтому первое мое образование – юридическое – я получил, не осознавая свое желание заниматься законами, а под впечатлением дедушкиной страсти к своему делу.

Про страхи и вызовы. Отношения с ребенком (как и с любым человеком) выносят на поверхность все наши страхи и слабые стороны. Некоторые используют этот закон для личного развития. «Главное – ввязаться в бой, а там видно будет» – эту фразу приписывают то Суворову, то Наполеону, но оба они обязаны своей славой этой максиме. Ну а Юлии, заведя детей, пришлось научиться водить авто и подзывать официантов в кафе – и кто знает, достигла бы она этого без детей?

В воспитании детей есть такой соблазн: стать идеальной матерью/отцом, максимально давать детям заботу, еду, деньги и внимание, и тогда-то дети – тоже, разумеется, идеальные – будут понимать все с полуслова, сами обо всем догадаются без слов и все сделают и дадут в ответ – ну, идеальные же! Увы, такая стратегия обречена. Ведь дети растут очень реальными, а не идеальными. А желание стать идеальным родителем часто таит в себе хорошо замаскированное и не выраженное требование «вернуть инвестиции». А дивиденды всегда оказываются малы, да и не те, что хотелось… Именно поэтому психолог любого подхода говорит о важности не только честности, но и эксплицитности – то бишь явного выражения своих желаний, в понятной другой стороне форме.

Про свободу и запреты

«Мы пронесли крутой самогон, будешь с нами?»

Каждое утро в детстве я просыпалась под булькающие звуки. Прямо у изголовья моей кровати стояла бочка с… пивом. А поставили ее туда, потому что ровно между моей кроватью и батареей оставалось достаточно места для этой самой пивной бочки. Тепла от батареи ей как раз и не хватало для полного счастья, а именно брожения. А мне для полного счастья только этого бульканья и не хватало.

Папа с моим братом года два увлекались пивоварением: тогда как раз в России появились немецкие наборы для организации этого увлекательного процесса в домашних условиях. Все было по-взрослому: солод, бочка, брожение, измерение температуры чего-то там и, конечно, дегустации. На дегустации собирались обычно друзья брата, которые, к полнейшему неудовольствию папы, слишком много пробовали, чтобы назвать это именно дегустацией.

Вся эта пивная история сопровождалась бесконечными экспериментами с одной лишь целью – добиться идеального вкуса. Темное, светлое, с ореховым или медовым послевкусием – было видно, что мои родственники азартно пытаются чуть ли не новую пивную формулу вывести. То есть не было в этом желания напиться и забыться, а был азарт и погоня за вкусом – вот что важно.

«Пить надо с удовольствием» – это семейное правило я усвоила очень быстро. Очень хорошо помню, как мы как-то с папой возвращались откуда-то домой зимним вечером, была сильная метель, нас прямо заметало. Мы продрогли, он мне все время говорил, чтобы я дышала не ртом, а носом – чтобы не застудить горло, наверное. Или чтобы не болтала без умолку. И вот мы приходим, уставшие и замерзшие, домой. А на кухне мама уже разогрела борщ, вынула из него огромный кусок дымящегося мяса, помыла пучок зеленого лука, нарезала мой любимый круглый черный хлеб с хрустящей корочкой, натертой чесноком. Мы уселись за стол, папа достал из морозилки бутылку водки и налил себе стопку. Хорошо помню эту запотевшую белую стопку. «Будешь?» – спросил меня папа. Я не помню, сколько мне было лет – подростком была явно. Это предложение мне даже не показалось странным, потому что не водка была во главе стола, не алкоголь был основным участником трапезы. Мне не предлагали хлопнуть и захмелеть, мне предлагали согреться, добавить вкуса, – даже не так: мне предлагали эмоцию. Я бы сказала, что эта запотевшая рюмка была частью гастрономического приключения. Я отказалась – запах не понравился, но я наблюдала, с каким удовольствием и как нужно правильно пить.