Я знаю тайну

Последний из этих монстров умирал сейчас от рака медленной и мучительной смертью. «Освобожусь ли я наконец от них, когда уйдет Амальтея? – подумала Маура. – Смогу ли снова думать о себе как о Мауре Айлз, дочери уважаемых мистера и миссис Айлз из Сан-Франциско?»

– Господи Исусе, целая галерея счастливого семейства, – сказала Джейн, глядя на фотографию Амальтеи, ее мужа и их сына. – Мамочка, папочка и маленький Тед Банди[12]. Малыш явно похож на нее.

«Малыш. Мой убийца-брат», – подумала Маура. Она впервые увидела его, делая аутопсию его трупа. Вот здесь, на фотографии, была ее родня, семья, чьей профессией стало убийство ради денег. Может быть, Амальтея прислала эти сувениры, чтобы напомнить Мауре: ей никогда не уйти от того, кто она есть?

– Амальтея опять принялась за свои игры разума, – сказала Джейн, кидая фотографии на стол. – Вероятно, припрятала где-то эту коробку. Может, в отделе хранения. А потом попросила эту женщину доставить коробку тебе. Ни больше ни меньше как на Рождество. Жаль, что ты ничего не можешь сказать о машине. Это помогло бы отыскать женщину.

– Даже если бы ты ее нашла, какой от этого прок? Нет ничего преступного в том, чтобы принести коробку с фотографиями.

– Это устрашение. Амальтея запугивает тебя.

– С больничной кровати?

– Маура, это не могло тебя не напугать. Иначе ты бы мне не позвонила.

– Я не знала, кому еще позвонить.

– Значит, я вроде как твоя последняя надежда? Господи, да я же первый человек, которому ты должна звонить. Ты не должна вариться в собственном соку. И что это за дела – сидеть в Рождество дома в компании с этим чертовым котом? Клянусь, на будущий год я вытащу тебя на обед у матери.

– Ой-ой, это, похоже, будет забавно.

Джейн вздохнула:

– Скажи, что мне сделать с этой коробкой.

Маура посмотрела на кота, который терся о ее ногу, изображая любовь в надежде получить еще одну порцию еды.

– Не знаю.

– Тогда я скажу тебе, что я сделаю. Я приложу усилия к тому, чтобы Амальтея больше не смогла это сделать. У нее явно есть на свободе люди для подобных поручений. Я запру ее на такой прочный засов, что она никогда не сможет до тебя дотянуться.

Неожиданно Мауре в голову пришла тревожная мысль, от которой ее пробрал озноб. Даже кот, похоже, почувствовал ее тревогу и настороженно уставился на нее.

– А что, если это посылка не от Амальтеи?

– А от кого еще? Ее муж умер. Сын умер. В этой семье не осталось никого живого.

Маура посмотрела на Джейн:

– Мы в этом уверены?

13

Официально неделя после Рождества не является праздничной, но если вы работаете в пиар-бизнесе, как я, то у вас праздники могут продлиться. Сегодня никто не отвечает на мои звонки и имейлы. Ни один из моих контактов в газетах не хочет слышать про новые скандальные мемуары телевизионной знаменитости, которая случайно оказалась моим прекошмарнейшим клиентом. Последняя неделя декабря – мертвая зона в том, что касается продажи книг, но получилось так, что именно в эту неделю на рынок вышвырнули мемуары мисс Виктории Авалон, звезды реалити-телевидения. Конечно, мисс Авалон не сама написала эту книжку, ведь она почти неграмотная. Для этого наняли надежного литературного негра, женщину по имени Бет, которая всегда вовремя предоставляет чистый, хотя и бескрылый вариант рукописи. Бет ненавидит Викторию – по крайней мере, так говорят. Как рекламный агент, я в курсе многих инсайдерских сплетен, и эта конкретная почти наверняка соответствует действительности, потому что Викторию все ненавидят. Я ее тоже ненавижу. Но и восхищаюсь ею за наплевательское отношение ко всему и всем, потому что именно с таким отношением ты и можешь пробиться в мире. В этом смысле мы с Викторией похожи. Мне и вправду тоже все похрен; просто я умело это скрываю.

Да что говорить, я это скрываю совершенно бесподобно.

И потому я сижу за своим столом с улыбкой на лице и объясняю Виктории по телефону, почему ни одно из интервью, на которые мы возлагали надежды и которые пробивали на радио или телевидении, так и не состоялось. «Это из-за того, что только-только было Рождество, – говорю я ей, – и никто еще не успел переварить индейку и похмелиться, поэтому никто не отвечает на мои звонки. Да, Виктория, это черт знает что. Да, Виктория, все знают, как громко звучит ваше имя. (Ваши сиськи появлялись в „Эсквайре“! Вы были в общем и целом восемь месяцев замужем за тайт-эндом[13] „Нью-Ингленд пэтриотс“!)». Виктория считает меня виноватой в том, что реклама не звучит во всю мощь, что кипы ее книг (вообще-то, книг Бет) лежат без движения на складе «Барнс и Нобл».

Я продолжаю улыбаться, даже когда она начинает кричать на меня. Важно улыбаться, даже если ты говоришь по телефону, потому что люди слышат улыбку в твоем голосе. И еще это важно, потому что мой босс Марк наблюдает за мной от своего стола и я не могу допустить, чтобы он увидел, что наш клиент срывается с катушек и, возможно, откажется от «Буксмарт медиа» как от своего рекламного агента. Я улыбаюсь, когда она называет меня «глупая маленькая Барби», я продолжаю улыбаться даже после того, как она швыряет трубку.