Яд из бездны

Он огляделся по сторонам и, прижимаясь к камням цитадели, двинулся на запад. Надо было поскорее убраться подальше от стен форта. Жмуры забредали сюда скорее по привычке, и очередной визит какой-нибудь голодной безмозглой твари, мог стать для него смертельно опасным. Бежать некуда. Песок по-прежнему хранил тысячи противопехотных мин, а прятаться от упыря бесполезно, если увяжется - не отстанет.

Впереди показался выгоревший дотла БТР. Чёрная груда железа, покорёженная броня, съехавший набок пулемёт. Песок под машиной всё ещё хранил следы пожара. Некрасов замедлил шаги, потом остановился. Он остро ощутил запах гари, машинного масла и жаренного мяса. Этот запах он запомнил навсегда. В день "Великого нашествия", люди сгорали живьём. Кто-то в капсулах натовских танков, кто-то в бетонных дотах "Треугольника". Некрасов сморщился и посмотрел под ноги. Из песка торчал армейский шлем. Почерневший от копоти, с прилипшими кусками защитной ткани на железе.

Некрасов опустился на колени и, немного помедлив, вывернул его из песка.

«Кто бы сомневался, - сморщился он. - Ваш молчаливый брат всегда на посту».

Потемневший от сырости, с зелёными прожилками плесени череп намертво приклеился к подкладке шлема. Передние зубы выбиты, в лобной кости широкая трещина. Некрасов отложил его в сторону, выгребая песок правой рукой, быстро откопал останки туловища. На рукаве сохранилась нашивка сержанта, и это внушило надежду.

«Значит пистолетик при тебе, - Некрасов порылся в песке и нащупал кобуру. - Тебе уже всё равно. А мне шкуру надо спасать».

В кобуре он нашёл итальянскую Берету. Покрытый тёмной патиной, пистолет конечно не стрелял. В стволе песок, ещё какая-то дрянь. Но оружие можно было восстановить. Некрасов пошарил в обрывках одежды, откопал запасной магазин и ржавый нож.

- И за это спасибо! - проговорил он. А теперь надо делать ноги.

6

Некрасов оглянулся, выдавил улыбку и остановился, чтобы полюбоваться на теперь уже чужое ему убежище. "Треугольник" потрясал воображение. Издали он напоминал скалу, над которой курился дым котельной. Ребристая, бурая от ржавчины скала. За час он преодолел расстояние в пару километров. К счастью на пути не попался ни один жмур.

"Повезло, - промелькнуло в голове. - Надо бы пистолет привести в порядок".

Он с грустью подумал о своём постылом кубрике, об украденных из БТРа пайках, который спрятал в водостоке.

"Юрке Носову достанется, - Некрасов рассмеялся и покачал головой. - А этот гад, даже и не вспомнит обо мне. Зараза".

7

Вечерело. Красное солнце подёрнулось мутной пеленой, где-то на востоке громыхали молнии. Уже не первый год в природе происходили странные необъяснимые изменения. Зачастили пылевые бури, стало холоднее и даже солнце, словно подчиняясь неотвратимому ритму всеобщего увядания, потускнело и отдалилось. Иногда, вокруг светила, образовывалось мутное, едва различимое, серое гало. Некрасов был далёк от науки, никогда ничем не интересовался, но даже он не мог отделаться от ощущения, что вместе с заразой, на землю пришли какие-то загадочные изменения, которые навсегда изменят облик планеты.

Его знобило, рана на руке нестерпимо болела. Но кровь остановилась и превратила повязку в бурый, твёрдый панцирь.

"Надо найти какую-нибудь нору, - подумал он. - Или на дерево влезть. Чёрт знает что за нечисть тут водится".

Всё это время он держался поблизости от морского берега. Мутные буруны накатывали на каменистый пляж, шуршали галькой. Этот бесконечный, монотонный шорох прибоя успокаивал и внушал какую-то уверенность.

Конечно, вода не спасёт, но лучше захлебнуться, чем оказаться жратвой для каннибала.

Опять вспомнился Костян. Тот день когда их бензовоз с пробитым колесом увяз в грязи. Жмуры быстро просекли, что в кабине живые люди и полезли на запах. Сотни тварей окружили машину и в исступлённой ярости начали его раскачивать. Заползли на крышу, облепили со всех сторон.

Даже если бы удалось связаться с "Треугольником" никто не пришёл бы на помощь, оставалось только выть от ужаса и ждать. Всего пять бойцов, против рычащей обезумевшей от голода толпы упырей.

Воспоминания болью отдавались в простреленной руке, но Некрасов не мог прогнать этот бесконечный поток однообразных мыслей. Он остановился, встряхнул головой.

Они сидели в машине сутки, задыхались от недостатка воздуха. Но никто, так и не решился, опустить стекло хотя бы на сантиметр. Терпение жмуров оказалось безграничным, они измазали боковые стёкла нечистотами, скреблись в лобовое стекло и ползали по крыше.

"У парней просто не выдержали нервы, - подумал Некрасов. - Ни у кого бы не выдержали. Новобранец, несчастный паренёк закричал, что задыхается, а потом почуявшие кровь твари, полезли в кабину".

Неожиданно до слуха донеслось нечленораздельное мычание. Зашуршал щебень и на гребне берегового откоса показалась фигура оборванца. Жмур медленно тащился следом и вероятно уже давно.

- Ах, ты чёрт! - цепенея, прошептал Некрасов. - Видать от самого "Треугольника".