Яд персидской сирени

Вера залпом выпивает коньяк, утирается рукой, говорит:

— Поняла. — Подумав, добавляет: — И не убежать ведь, некуда! Тупик.

Женщина в зеркале пожимает плечами. Вера думает, что она снова скажет: «Помечтать-то можно?», но она молчит, только смотрит с сожалением, как кажется Вере. Обе вздрагивают, когда раздается звонок в дверь. Пришел дядя Витя.

С букетом и конфетами. Вера открыла, он шагнул через порог, широко улыбнулся, сказал:

— Не помешаю?

Вера оторопело кивнула, бессмысленно глядя на его фальшиво-радостную физиономию, на внимательные глазки-буравчики, на темный склеротический румянец на выпирающих скулах, на пегие крашеные прядки, упавшие на лоб. Ее передернуло, она вдруг вспомнила, что видела его в ресторане с молоденькой девчонкой. Старая плешивая обезьяна! Друг дома, доверенное лицо мамы. И парфюм тошнотворный, сладкий, как у старой проститутки…

— А я думаю, дай загляну, поддержу Верочку, не чужие ведь, — проблеял дядя Витя, с улыбкой ее разглядывая.

— Проходите, дядя Витя, — пробормотала Вера, отступая.

— Чайку можно? — Дядя Витя протянул ей цветы, пышные розовые пионы. Вера машинально взяла. — Я конфетки захватил. Посидим, поговорим. Ты как, девочка, справляешься?

— Нормально. — Вера направилась на кухню, нечего баловать. Подумала и спросила, ругая себя за малодушие: — Мы на кухне, ничего?

— Люблю на кухне, — сказал дядя Витя. — Мне покрепче!

— Коньяку хотите?

— Хочу! — Дядя Витя потер руки. — Люблю коньячок в хорошей компании. Лимончик есть?

— Может, мяса?

— Поздно, Верочка, на ночь не ем, диета. Вот доживешь до моих лет… то нельзя, это нельзя, так и живешь. Как Паша? Вот горе-то! Навестить можно?

— Без перемен. Можно, но он все равно без сознания. — Вера поставила на стол бутылку и две рюмки. — Мне чуть-чуть.

— Что говорят врачи?

— Что они могут сказать… Говорят, все будет в порядке. Надо ждать и надеяться.

— Скорей бы, — скорбно вздохнул дядя Витя, разливая коньяк. На среднем пальце левой руки блеснуло массивное золотое кольцо-печатка. — Нам его очень не хватает. Давай, моя девочка, за здоровье Паши!

У Веры потемнело в глазах, и холодные колючки побежали вдоль хребта. С усилием сглотнув, она взяла рюмку. Дядя Витя опрокинул махом, закрыл глаза от удовольствия, шумно вдохнул через нос:

— Хороший коньячок!

Дядя Витя жевал лимон и, улыбаясь, смотрел на Веру. Румянец на скулах стал багровым. Веру передернуло от отвращения, она чувствовала, как ее захлестывает волна ненависти, ей хотелось закричать: «Говори, чего надо, и пошел вон! И не называй меня своей девочкой!»

— Всем сейчас трудно, — приступил к делу дядя Витя. — Компания на тебе, Паша в больнице. Да еще и твоя сводная сестра…

— Откуда вы знаете? — вырвалось у Веры.

— Слухами земля полнится, — туманно ответил дядя Витя.

«Светка! — догадалась Вера. — Шпионка чертова! Уволю гадину!»

— Я могу ее увидеть? Татьянку.

«Татьянку»! Веру снова передернуло. Все в дяде Вите вызывало в ней протест: слова, жесты, сочувственно-скорбная физиономия, даже кольцо-печатка! Она скользнула взглядом по рукам дяди Вити и заметила, что ногти у него покрыты бесцветным лаком.

— Она у себя, почти не выходит… — Она с трудом заставила себя отвести взгляд от сверкающих ногтей дяди Вити.

— Семь лет — немалый срок, — сказал дядя Витя, и в голосе его Вере послышалось осуждение. — Как она?

Вера пожала плечами.

— Узнать можно? Сильно изменилась? — настаивал дядя Витя, и Вера поняла, что перед важным разговором он, как опытный интриган, ищет слабое место, собираясь уколоть побольнее. Господи, ну что мама находила в этом подонке, уже в который раз подумала Вера. Друг сердечный…

— Что-нибудь случилось? — Вера не сумела сдержать раздражения. — Вы без звонка…

— Ничего не случилось, моя девочка. Пришел как старый друг. Жаль, Тамарочка не дожила, тебе было бы легче. Твоя мама была замечательная женщина, Верочка. Сильная, решительная. Но ты не одна, поверь, ты мне не чужая.

Вера молчала. Сидела, опустив глаза, тупо рассматривала стол.

— Я давно хотел спросить: это правда насчет Володи Супрунова? Ты хочешь поставить его генеральным? Официально?

— А что? — Вера взглянула на дядю Витю. — Он перспективный работник, Паша ценил его.

Дядя Витя укоризненно покачал головой:

— Он слабый работник, Верочка, кроме того, он много себе позволяет. Ты в курсе, что он увольняет людей, старых проверенных работников, и набирает своих дружбанов, а две сделки вообще провалил? Ты молодая, ты не разбираешься в людях. Не спорю, он способный парень, но за ним глаз да глаз нужен. Паша придерживал его, при Паше он пикнуть боялся. Я бы не советовал поднимать его, не тот он человек, неблагодарный и бездарь. Я мог бы помочь, я дело знаю. Он распускает слухи, что стариков отправят на пенсию, а только кто ж у нас старики? Я да Окунько Петя из бухгалтерии, а кто вкалывать будет?

Он смотрел на Веру в упор, и она промямлила, ругая себя за трусость:

— Это пока не решено. Но… неужели вам не хочется отдохнуть? Дача, рыбалка, не нужно рано вставать, стоять в пробках…