Яд персидской сирени

Тут, наверное, следует рассказать немного об этом персонаже. Володя — красивый рослый молодой человек с открытым лицом и приятной улыбкой. Не злодей, не убийца, а наоборот, вполне добродушный, даже добрый, опять-таки, не коварный соблазнитель, ну, почти не соблазнитель… а что, разве это преступление? Мораль тут как бы размыта, всем известно. Тем более школьный друг Пашка был вечно занят и ничего, кроме работы, вокруг себя не видел, хотя и поговаривали, что не теряется, а Вера — женщина молодая, красивая, требующая мужского внимания. И вообще — вопрос, кто кого соблазнил. Большой вопрос.

Короче, Володя — спокойный и приятный человек, очень исполнительный, правая рука начальника. Другими словами, вечный помощник и вечный второй номер, вечно в тени босса. А босс Пашка — гений! Головокружительные планы, рискованная игра, безумные проекты, и ведь работает! Пашка замышляет, Володя исполняет, а также предостерегает, собирает нужную информацию о конкурентах и держит ухо востро. Стоит Пашке протянуть руку и пощелкать пальцами, как Володя — раз! — и сует ему нужный документ, номер телефона, список или справку. Пашка в полете, Володя же… что сказал поэт о рожденном ползать? Сказал, что не взлетит рожденный ползать. Правильно сказал. Так и Володя — не взлетит. А кто скажет, что ценнее: генератор идей или кропотливый их исполнитель? То-то и оно. Оба ценнее. Это был успешный тандем. Но рано или поздно второй номер начинает думать, что он не хуже, а может, даже лучше. Одним словом, плох тот солдат, у которого в ранце не припрятана маршальская булава. Сидело это чувство в Володе маленьким острым живым комочком, шевелилось, кряхтело, топало ножками, нашептывало в уши. Называется это чувство завистью. Обыкновенная, банальная до неприличия, серая, как дорожная пыль, скучная зависть. Ложка дегтя. Может, и роман с Верой случился в силу все той же зависти, в силу самоутверждения. А теперь Пашка кончился, можно и посочувствовать — ну, там трубить везде о том, какой Павел Семенович замечательный и креативный руководитель… был, портретик на письменном столе в кабинете, слеза в глазу, минор в голосе при упоминании о бывшем боссе — пожалуйста, не жалко, мы люди добрые. И отношения с Верой можно не скрывать — пусть народ знает, кто в доме хозяин. И дел непочатый край: подвинуть слишком резвых, указать на место слишком самостоятельным, разобраться с дядей Витей Лобаном. Пашка всех распустил. Висят в Интернете, курят в кабинетах, опаздывают, дисциплины ноль. Пашкино кредо: если

он вкалывает, смотри сквозь пальцы на всякие мелочи вроде вышеперечисленного. Настоящих профи в мире все меньше, а все больше любителей. Ценить надо. «Он» — в смысле «работник». И в кабинет к нему вваливались запросто, без записи, да еще на «ты»! Володя пенял Пашке насчет излишней демократичности, указывал на разгильдяйство персонала и внушал, что должна быть логика. Логика! Босс — это босс, служащий — это служащий. Дистанция! Пашка только отмахивался, говорил: «И в кого ты, Володька, такой зануда?»

Эх, Пашка! Кончился наш Пашка. Судьба. Нелепый случай. Жаль, конечно.

Читатель знает из жизни или из сериалов, что случаются в жизни особи, гадящие из любви к искусству, причем, зачастую вполне бессмысленно — не могут иначе, потому как записные злодеи. Не дай бог, конечно, столкнуться с такой особью наяву. К счастью, их, как истинных гениев, немного. Большинство могут гадить, а могут и воздержаться. Зависит от обстоятельств и востребованности. И совсем уж немного тех, кто органически не способен на дурное — ну вроде как заслонка поставлена, предохранитель.

Володя принадлежал к большинству. К счастью или к несчастью, его способности не расцвели при Паше, зато сейчас горизонты перед ним открылись необъятные. Жена босса, компания босса, место босса! Похоже, пошла карта. Поперла. Значит, рассмотрели его, Володю, где-то там, наверху, расчистили дорогу, подтолкнули: давай, мол, парень, хватай судьбу за хвост. А также простили грехи, вольные и невольные. Доказывая тем самым, что жизненную логику и порядок мироустройства никто еще не отменял, как и всякие умные законы диалектики о цикличности развития, о витках и спиралях, о закономерностях и неслучайных случайностях…

…Татка застыла перед витриной с мороженым всех мыслимых и немыслимых расцветок, а также полосатым, с изюмом, с леденцовой крошкой и орешками.

— Это! — Татка ткнула пальцем. — И это! И это!

— Фисташковое, клубничное и шоколадное, — сказал Володя продавщице. — А мне кофе.

— И мне кофе, — сказала Татка. — Можно?

— Можно. После мороженого.

— Сейчас! Пожалуйста! Я хочу вместе. Я не пила кофе… давно. — Она смотрела умоляюще; она оживилась, говорила запинаясь и облизывала сухие губы.

— Не вопрос! Пусть будет вместе.