Яд-шоколад

Все тот же запущенный холл, как и сад, — пыли на дорогой мебели и роскошной люстре стало еще больше, словно тут вообще никто не убирался с тех самых пор, как они с полковником Гущиным побывали здесь.

Возле самой двери стояли две больших туго набитых сумки — как будто кто-то приехал или собирался уезжать. Катя нагнулась и пощупала — в одной сумке явно обувь — вон как выпирает, а в другой — какие-то вещи. Край молнии разошелся и…

Она увидела корешок книги, запихнутой в сумку сверху. Еще не понимая, что она делает, потянула молнию и достала книгу.

Коричневый потрепанный переплет. Ханс Кристиан Андерсенъ. Сказки и истории.

Катя смотрела на обложку, потом открыла титульный лист — антикварное издание 1893 года. Великолепные иллюстрации. На внутренней стороне надпись шариковой ручкой:

Хотел подарить «Пиноккио», но у антиквара только это, сказки… Надеюсь, станешь любить меня больше своих книжек. Эта самая сладкая наша сказка: я люблю и хочу тебя, ты моя…

Примерно посередине книга открывалась легко, чуть ли не сама. Было очевидно, что именно это место в ней читали чаще, чем все остальное. Стоя в пустом пыльном холле этого дома, где сейчас с верхнего этажа звучали «Шестнадцать тонн», замирая каждую секунду от того, что отчим… Роман Ильич может войти, Катя открыла книгу на том самом месте, где эта книга открывалась сама.

Свинья-копилка…

Сказка «Свинья-копилка»

Страницы сплошь заляпаны пятнами — жирными пятнами, грязными пятнами, бурыми пятнами. Засалены, затрепаны, надорваны, словно это место читали и перечитывали. Вверху над текстом иллюстрация — копилка-свинья на комоде. Этакий маленький глиняный бочонок на ножках с пятачком и прорезью на спине для монет.

Катя держала эту книгу, эту сказку и…

Сколько игрушек было в детской! А высоко, на шкафу, стояла глиняная копилка в виде свиньи. В спине у нее, конечно, была щель… и две монеты в копилке уже лежали…

Кукла с подклеенной шеей сказала: «Давайте играть в людей — это всегда интересно!»

«Шестнадцать тонн» там, наверху, во дворе — фургон и желтый ящик, а здесь, в холле, сумки с вещами и..

Кукольный театр поставили прямо перед свиньей-копилкой… вся сцена как на ладони. Начать хотели комедией. Начали с конца.

Лошадь-качалка заговорила о тренировке и чистоте породы.

Детская коляска — о железных дорогах.

Комнатные часы толковали о политике — тики-тики!

Бамбуковая тросточка гордилась своим железным башмачком.

На диване лежали две вышитые подушки — очень миленькие и глупенькие.

И вот началось представление. Зрителей просили щелкать и хлопать в знак одобрения.

Но кнут заявил, что щелкает… только непросватанным барышням.

— А я так хлопаю всем! — сказал пистон.

«Где-нибудь да надо стоять!» — думала плевательница.

Все пришли в такой восторг, что даже отказались от чая. Это и называлось играть в людей. Причем тут не было никакого злого умысла, а всего лишь игра…

Музыка наверху затихла. Катя захлопнула книгу. Она чувствовала — со всех сторон ее окружает тьма, тьма, тьма. И она в этой кромешной тьме майского солнечного дня совершенно одна.

Наверху хлопнула дверь, и громкий веселый голос Веры Сергеевны произнес:

— Правда, все прошло здорово? Нам надо в следующий раз снова попробовать.

Грянул фокстрот. И под его азартный ритм бесчисленных ударных Катя, крепко сжимая книгу в руках, поднялась по лестнице.

Самая мирная картина открылась ее взору: справа две смежные комнаты: спальня хозяйки и небольшой уютный сиреневый будуар с эркером, в котором два спокойных кресла и стол.

За столом сидели Вера Сергеевна и Мальвина. Стол ломился от угощений — пирожные, конфеты, другие сладости, чай.

Мальвина сидела спиной к двери и что-то рассказывала матери с набитым ртом, она с аппетитом поглощала шоколадные конфеты.