Ядерная осень

Скворцов сидел, уставившись на кружку с давно остывшим супом. Есть не хотелось. Да какое там есть! До этого ли? Не мог он есть, не зная, сыты ли его Маша и Гоша. За эти месяцы Владимир Евгеньевич так прикипел к ним, что теперь у него было такое чувство, будто он потерял часть самого себя. Он, конечно, все понимал или, вернее, догадывался, зачем он понадобился на Урале, но ничего поделать с собой не мог. Была бы его воля – поехал бы с ребятами в эвакуацию под Тулу. Но кто его спрашивал? Он прекрасно понимал, если бы стал упираться, Чашников со товарищи, не говоря ни слова, спеленали бы его по рукам и ногам и в таком виде везли бы в БТРе. Пока колонна ехала в Подмосковье, он дважды был близок к тому, чтобы бежать. Но куда там, этот прикидывающийся дурачком Ступинцев был тут как тут.

Мертвую тишину нарушил скрип закрывающейся двери. Она неожиданно громко хлопнула, и Скворцов, вздрогнув, едва не выронил посудину с супом. Зараза! Как будто метрах в пяти отсюда. Противный скрип не смазанных петель снова взялся за свое. И опять – хлоп. Наверное, ветер гуляет в пустых квартирах. А раньше почему не скрипело? Или он просто не замечал? Забирающийся за воротник ветер больше не доносил никаких звуков. Академик взял лежащий на рюкзаке бинокль и навел его на окраины поселка, стоящего где-то в километре от их стоянки.

Уральцы специально выбрали для ночлега отдельно стоящее заброшенное здание. Кажется, это были какие-то авторемонтные мастерские. Он плохо в этом разбирался, но ржавеющие трактора и грузовики, приткнувшиеся у стены одноэтажного строения с полуобвалившейся крышей, и не предполагали иных выводов.

Скворцов стал рассматривать ближайшие к нему пятиэтажки. В сгущающихся сумерках дома выглядели еще более зловеще, чем прежде. Покинутые своими хозяевами, они превратились в предмет вожделения мародеров, пристанище крыс, бродячих собак и случайных странников. Они манили своими открытыми парадными, но заходить туда было себе дороже. В многоэтажных лабиринтах вас могло ожидать все что угодно. От упавшего под ноги истлевшего трупа хозяина открываемой вами квартиры до стаи голодных крыс или собак, забредших туда с целью полакомиться такими нерасторопными хозяевами. Под вами мог обвалиться лестничный пролет, по известному закону дожидающийся такого вот любознательного недотепу. Этот лестничный пролет мог бы свалиться и на голову – ему все равно. От зажженной спички мог воспламениться день ото дня накапливающийся в кухне газ, потихоньку стравливаемый ржавым клапаном газового баллона. Раз, и объект вашего неуемного любопытства становится вашей могилой. Какая экономия на земляных работах! В конце концов, веселая компашка несогласных с вашим появлением охотников за дармовым барахлом может заставить вас пожалеть о том, что вы вообще появились на этот свет. Не из практических соображений, а забавы ради. А может быть, и в назидание другим. Здесь ведь тоже своя конкуренция. Да вот и доказательство. Скворцов задержал взгляд на девятиэтажке и, покрутив колесико увеличения, стал рассматривать что-то чернеющее под выступающим козырьком крыши. Ага, это человек, висящий вниз головой. Ноги его стянуты веревкой, другой конец которой привязан к ограждению крыши. Неудачно зашел.

Внизу картина еще более безрадостная. Посреди улицы стоит брошенный грузовик. Дверь со стороны водителя открыта. М-да. Из-под переднего колеса торчат подошвы ботинок. Чуть дальше, у обочины стоит брошенный похоронный микроавтобус с почему-то выбитыми стеклами. Было уже почти ничего не видно. Владимир Евгеньевич еще покрутил колесико. Он был не уверен, но ему показалось, что из задней, грузовой дверцы катафалка торчит наполовину вывалившийся гроб, а крышка его валяется чуть правее самого автобуса. Не довезли бедолагу.

– Не спится? – к нему подсел Ступинцев.

– Да, чего-то.

– Вы, Владимир Евгеньевич, не спите, не ешьте. Так и свалиться недолго.

Академик пожал плечами.

– Вот вы, Владимир Евгеньевич, ученый, академик. Ответьте мне на один вопрос…

– Да.

– Почему все так? Почему нет ядерной зимы, о которой наши СМИ все уши прожужжали за последний год? Почему до сих пор нет радиосвязи? Я читал, что когда еще в СССР взорвали ядерную бомбу в верхних слоях атмосферы, то нарушения связи в этом месте фиксировались почти месяц. А теперь-то уже почти полгода прошло, – Ступинцев замолчал и, уткнувшись взглядом в землю, принялся теребить ремешок от бинокля.

– Сергей, вы, право, переоцениваете мои познания в этой области, – начал Скворцов. – Ну хорошо, расскажу о том, о чем знаю. Вы слышали что-нибудь о программе HAARP?[43]

– Конечно. Но разве американцы могут… могли, – поправился Сергей, – с ее помощью что-то серьезное сделать? В Прибалтике у пары наших «МиГов» вывели навигационное оборудование из строя и все.

– Нет, они продвинулись в этой области гораздо дальше, чем вы думаете. Да и мы сложа руки не сидели…

– Что, и у нас такое есть? – оживился Ступинцев.