Ядерная осень

– А нигде. Из пяти штук собрали три. Всю электрику заменили. Долго ковырялись.

Отсутствие звезд, не нарушаемая светом лампочки со случайно забредшего сюда столба тревожная темнота вокруг и еще более тревожные звуки ночного леса не располагали к долгим посиделкам у костра. Все, кроме дежурных, уже улеглись, и только Волохову не спалось. Кукушка, упрямо пытавшаяся обратить на себя внимание, так и не получив заказа на подсчет оставшихся лет, обиженно замолчала. Невидимые воины сна всей своей тяжестью навалились на веки и наконец добились своего.

Утром, после торопливого завтрака, караван вновь отправился в путь, покидая окрестности унылого города. Они ехали довольно-таки быстро и уже через два часа были во Владимире, разительно отличавшемся от Мурома. Эта жемчужина «Золотого кольца» была почти не тронута разрухой. Пустые улицы, будто только что покинутые местными жителями, были непривычно чисты и опрятны. Разве что кое-где разбитые окна да вынесенные двери портили эту идиллию. Все машины были аккуратно припаркованы, киоски стояли на месте. Ни тебе трупов, ни сожженных домов, ни многочисленного мусора на мостовой – этого непременного спутника первой волны массового мародерства. Удивительно!

Не доезжая до Золотых ворот, они свернули в какой-то переулок, где будто из-под земли перед первым «КамАЗом» выросли какие-то темные личности. Пошушукавшись с караванщиками, они принялись разгружать грузовики. Волохов огляделся по сторонам. У обочины мирно стоял троллейбус с опущенными «рогами». А за ним виднелся прилепившийся к аккуратному четырехэтажному зданию книжный киоск. Просунув в открытое окошко руку, он взял первую попавшуюся книгу. Это была книга о вкусной и здоровой пище. Следующей книгой, до которой можно было дотянуться, не рискуя вывихнуть себе руку, оказалась фантастика в красочной обложке. Полистав этот «шедевр», майор положил книжку обратно на прилавок.

Да, только нашествия инопланетян им сейчас и не хватало. Волохов вернулся к «КамАЗам».

– Необычно тут у вас, – обратился он к Сан Санычу, который уже закончил командовать погрузкой-разгрузкой и сидел на скамейке, раскуривая свою трубку.

– Это потому, что били только тактическими и только по в/ч. Если и предназначался нам какой «подарочек», то не долетел, видать. Поэтому народ спокойно разъехался по деревням, а кое-кто все еще здесь живет.

В последнем «КамАЗе», где ехал Волохов и другие караванщики, теперь был свободен весь кузов, тогда как раньше свободной была только его половина.

– Вот щас еще кой-чего кое-где скинем, и порожняком в Покров. Своих забирать. Мы вообще-то оттуда сваливаем – грязно стало очень. С Москвы несет.

Оглашая пустынный центр города ревом моторов, грузовики поползли в сторону Клязьмы, оставив после себя медленно оседающее, иссиня-черное облако выхлопа.

Особенно смелые клочья облаков, оторвавшись от стада своих сородичей, бесстрашно скользили над двумя охраняющими въезд на мост домами, чьи насупившиеся туши угрожающе нависали над опустевшей улицей. Эта часть Владимира почему-то уже не радовала глаз. Вся безмятежность куда-то улетучилась. А впрочем, может быть, к любой переправе Волохов относился серьезно и настороженно. Вот и сейчас, словно предчувствуя что-то, он напряженно всматривался в противоположный берег. Майор сидел в кабине третьего грузовика рядом с Сан Санычем и, в отличие от беспечно болтающих караванщиков, был предельно сконцентрирован. Поэтому он даже не вздрогнул, как остальные, когда у идущего вторым «КамАЗа» лопнула покрышка переднего левого колеса и он, вильнув, пробил ограждение. Третья фура, не успев затормозить, наподдала соскальзывающему с моста грузовику сзади. Случилось это все не так далеко от берега, и кабина многотонной махины вместо воды врезалась в посыпанный щебенкой склон. «Потоптавшись» на нем, «КамАЗ» начал сползать вниз, одновременно заваливаясь набок. Из кузова кувыркающейся машины посыпалась всякая всячина. Сначала мелкая бытовая утварь, потом деревянные ящики, мешки. Покатились консервные банки, какие-то упаковки. Один из наиболее крупных ящиков разлетелся на мелкие части. К звукам скрежещущего металла и плеску воды добавился мелодичный перезвон золотых слитков, бьющихся друг от друга.