Яичница из гангстеров

— Пожалуйста. — Его голос окреп. — Вы никогда не выпутаетесь, если меня убьете! Они вас упекут! — Я был уже почти рядом с ним. Он закрыл глаза. — Шелл, не убивайте меня. Я во всем сознаюсь, во всем! Я все напишу. Только не убивайте. — Он пронзительно вскрикнул. Это чуть не вывернуло меня наизнанку.

Он был в панике, но я подумал, что он не настолько испуган, как хочет показать. Но я с ним рассчитаюсь. Нехорошо нападать на него, когда он закрыл глаза, — но тут я вспомнил, как он тяпнул меня сзади, а потом ударил в зубы, когда я потерял сознание; так что атаковать его оказалось нетрудно. Я наклонился вперед и, размахнувшись, всадил кулак ему в живот чуть не до самого позвоночника. Дыхание и слюна вырвались у него изо рта и он согнулся, ноги его подкосились. Я отступил на шаг, снова размахнулся и ударил его левым кулаком в зубы. В последнее мгновение, однако, я ослабил удар. Пусть он потеряет зубы, но не сознание! Он соскользнул на пол, тыкаясь руками в ковер.

— Ну ладно, Фостер, — спокойно сказал я. — Хотите начать с Дэнни?

Он облизнул губы, сморщился от отвращения и сплюнул.

— Он собирался в полицию, — выболтать все, что знал, — сказал он. — Мы бы все сели за решетку — Стоун, Джейсон, я. Дэнни во всем был с нами, он просто сошел с ума.

— Дальше! Все, до конца.

— Мы все вчетвером за последние два года сколотили около миллиона. Началось с Берта Стоуна. Я подал ему мысль. Он приладил подслушивающее устройство к разным телефонам — служебным, местных бизнесменов, людей с деньгами. Шантажировал их. Не просто ради денег; мы получили возможность контролировать некоторые контракты, доходы от строительства вокруг города. Если возникали неприятности, мы могли оказать достаточное давление, чтобы все было шито-крыто. Например, новое строительство жилого района, операция на пятнадцать миллионов долларов: Берт говорит нам, кто заключает контракты, где закупаются материалы. Подписчики знать не знают, что происходит; и никогда не узнают. Можно снимать пенки сколько захочешь. — Он снова облизал губы. — Шелл, мы можем включить тебя в компанию. А Стоун просто волшебник. У него есть микрофон, с которым можно подслушивать разговоры, стоя посреди парка, за сотню футов. Никаких проводов, ничего. Целые миллионы…

— Заткнитесь.

Он умолк, и я отвернулся было от него, ища каких-нибудь шнурков от оконных занавесок, чего-нибудь, чем можно было бы его связать. Но Фостер снова заговорил, сам, по собственной инициативе.

— Стоун пользовался этим микрофоном, когда мы обрабатывали Тайлера. Тайлера, — того профсоюзного босса, который был убит недели две назад. — Записал его разговор с членом арбитражной комиссии «Атлас Кампани». О стачке, которую Тайлер собирался организовать, если дирекция не откупится пятьюдесятью тысячами долларов. Мы хорошо запустили в него когти, нагнали на него страху. Тайлер выдал нам сто тысяч из профсоюзного фонда. Члены союза даже не знали, сколько там у них, так что все прошло бы гладко. Он сам все испортил. Начал угрожать нам. Размахивал пистолетом. Пришлось нам его пристрелить.

— Вам всем? Или лично вам, Фостер?

— Застрелил его я. Но мы все в этом участвовали. В равной мере. Так вышло и с Дэнни. С его убийством. Он начал дергаться. Комок нервов. Тогда, после вашей ссоры в грилльбаре, я и сообразил, как его утихомирить.

Он говорил, не умолкая, и я, наконец, стал удивляться, как это мне удалось завести его так здорово, и всего лишь парой тумаков. Может быть, тут что-то не то? Разъяснение не заставило себя ждать.

— Бросьте револьвер, Скотт. А потом повернитесь. Медленно.

Я повернул голову, увидел Стоуна; он стоял в дверях, за моей спиной, держа в руке большой пистолет-автомат. Позади него, в передней, мелькал Джейсон. Фостер поднялся на ноги.

— Не очень-то вы спешили, — сказал он злобно. — Я орал достаточно громко, даже в ратуше бы услышали.

Так вот почему он тогда завопил. Он всю дорогу водил меня за нос, болтая без умолку, чтобы удержать мое внимание. Стоун был в домашних туфлях и брюках голый до пояса; должно быть прилег где-то здесь отдохнуть перед тем, как я сюда явился. Я выругался. Ведь я звонил им по телефону и ни один мне не ответил. Как же мне не пришло в голову, что они где-то ошиваются все вместе? Но ведь не пришло же; и когда я заглянул в окно и увидел Фостера, единственно о чем я подумал, это о том, как я его отделаю.

— Я сказал — бросьте револьвер, — повторил Стоун.

Его 45 целил прямо в меня. Я уронил свой 32. Уголком глаза я увидел, что Фостер шагнул в мою сторону.

— Стой, Вик! — резко сказал Стоун.

Фостер отнял руку от разбитого рта.

— Ты видишь, что этот негодяй со мной сделал?

— Не дури. Нельзя оставлять на нем следы побоев.

— Тогда стреляй. Стреляй в него!

— Минутку, — сказал Стоун. — Я хочу знать, как он нас нашел.

Фостер очевидно об этом не подумал. Его лицо застыло в недоумении, потом его губы злобно искривились.

— Глория, — сказал он с горечью. — Ну что ж, сама напрашивается. — Он замолк, сжал челюсти, скрипнув зубами.

Через секунду он заговорил, глядя на Стоуна: