Яков. Воспоминания (СИ)

— На бойне она у меня была, — ответил Сила Фролов, который и привел баронессу домой. — Видать, пешком пришла, а путь-то не близкий!

— Екатерина Павловна, что Вы там делали? — спросил я баронессу.

Но она только смеялась, разглядывая свои окровавленные ладони.

— Ходила там, смотрела, как мои забойщики скотину режут, — ответил мне вместо баронессы Фролов. — Как кровь по желобам течет.

Екатерина продолжала хохотать совершенно безумным смехом. Мне сделалось жутко. Она была абсолютно невменяема. И если баронесса в самом деле убила Дуню, то даже предположить невозможно, что придет в ее больной рассудок в следующий раз. Предугадать действия сумасшедшей невозможно.

Дарья Павловна, с помощью слуг, умыла и уложила сестру. Вопреки ожиданиям, едва с нее смыли кровь, баронесса успокоилась и уснула. Каролина объяснила нам, что болезнь ее матери не постоянная и проявляется приступами, но заверила, что Екатерина Павловна совершенно неопасна, а после сна будет и вовсе в себе. После этого Дарья Павловна уговорила прилечь и Каролину, обессилевшую от тревоги за мать.

А мы с Анной остались вдвоем. Она не собиралась уезжать. А я приходил в ужас при мысли, что она здесь останется, и надеялся уговорить ее вернуться вместе со мной.

— Так вот о какой крови он говорил, — задумчиво произнесла Анна Викторовна.

— Кто? — не понял я, погруженный в свои мысли о том, как уговорить ее уехать.

— Дух барона, — пояснила Анна.

— Баронесса не ведает, что творит, — сказал я ей со вздохом. — Она вполне могла убить.

— А Дарья? — спросила Анна Викторовна.

— И Дарья могла убить, — подтвердил я, — хоть она и говорит, что только вынесла ведро с кровью. Но ведь это она так говорит! У Каролины тоже нет алиби…

— Нет! — возразила Анна решительно. — Каролина не могла. Я ей верю.

Я взглянул на нее с неодобрением:

— Очень весомый довод, конечно! — и продолжил: — Конюх задержан, вот наш первый подозреваемый. Фролов мог убить. Дуня была беременна от него, вполне могла его шантажировать.

— То есть, получается, что следствие никуда не сдвинулось, — огорченно вздохнула Анна. Встала, подошла к окну, задумалась, глядя во двор.

— Ну почему же, — возразил я ей, желая утешить. — Сегодня мы узнали много такого, о чем вчера не имели понятия.

— Да, верно. Интересная семейка, — Сказала Анна Викторовна. И добавила: — Я останусь у них на ночь.

— Опять? — вот этого-то я и хотел избежать!

Анна, видимо, различила протест в моем голосе, потому что заговорила с упрямством в голосе:

— Но Вы же видели Каролину! Она не в порядке и напугана. Я должна побыть с ней.

Разумеется, с напуганной Каролиной нужно побыть, и больше это сделать некому! О том, насколько напугана была сегодня она сама, Анна Викторовна явно уже позабыла. Или не считала нужным принимать в расчет. Но я-то не забыл! Я помнил, как бросилась она сегодня ко мне на лестнице, помнил ее перепуганные глаза. Я знал, что ей тоже страшно. Но она хочет остаться, надеясь выяснить что-нибудь про убийцу. А я не могу, просто не могу оставить ее здесь одну! И у меня нет ни единого повода остаться здесь с ней. Единственное, что в моих силах, это постараться убедить ее уехать.

Я встал у нее за спиной, заговорил, пытаясь быть максимально убедительным:

— Молостова под подозрением. Баронесса вне себя. А это опасно.

— Баронесса, — возразила мне Анна, — должна быть под присмотром. Поэтому я останусь.

— Я настоятельно Вам рекомендую этого не делать, — сказал я максимально строго.

Со спины я не видел ее лица, но в голосе ее прозвучала улыбка:

— Я очень ценю вашу заботу, Яков Платоныч, но я в состоянии сама принимать решения.

— Часто скоропалительные и не всегда обдуманные, — ответил я, разглядывая завитки волос на ее шее, выбившиеся из прически. И прикидывая, насколько действенным окажется метод закидывания на плечо и уволакивания силой. — В конце концов, я несу за Вас ответственность!

— С каких это пор, Яков Платоныч? — обернулась она ко мне в изумлении.

Ответа на этот вопрос у меня не было. Точнее, правдивого ответа не было. А еще точнее, у меня не было ответа, который бы меня устроил.

Я слишком долго подбирал слова, чтобы объяснить эту вырвавшуюся у меня фразу. Анна не стала ждать моих объяснений. С улыбкой она пожелала мне доброй ночи и вышла.

Что ж, больше поводов задерживаться у Молостовых у меня не было. Но и сдаваться так просто я не собирался. Завезя в управление Мишку-конюха, я отправился прямиком к Мироновым. По сложившейся традиции и, в первую очередь, испытывая стойкое отвращение к доносительству, я никогда не пытался привлечь родственников Анны Викторовны на свою сторону, стараясь самостоятельно ограждать ее от риска. Даже когда она отправилась в бордель, чтобы ловить поручика Садковского, я оставил это приключение между нами. Но сегодня слишком сильной была моя тревога, и слишком явной была опасность, чтобы я мог промолчать. Разумеется, я понимал, что Анна Викторовна мне такого вмешательства не простит никогда, но лучше уж мы поссоримся, чем с ней что-то случиться.