Якудза: преступный мир Японии

Хотя я не особенно рукастый, следуя инструкциям, я смог измельчить и смешать ингредиенты, и получился приятный микс. В больнице были свои правила, так что мне пришлось разложить смесь по маленьким ароматическим мешочкам, которые в Японии называют ниой букуро. Мими понравился самодельный освежитель воздуха. Один мешочек она положила под подушку, а другой в кондиционер, чтобы до нее доносился аромат. От этого в комнате стало немного приятнее.

Обычно я ездил к ней на такси, а иногда меня отвозил Сайго. Я научился бороться с укачиванием и писать статьи в машине. Я работал и на обратном пути. Рассчитывал время, чтобы до поезда успеть что-нибудь накропать.

Надо отдать должное больнице: там появился вайфай. Еще в 2009 году мы могли общаться только с помощью текстовых сообщений на ее мобильнике, сильно уступавшем смартфону. В конце концов я решил купить ей мобильный маршрутизатор, чтобы она могла общаться со всеми приятелями и, конечно же, со мной. Я наконец добавил ее в друзья в соцсетях.

Но весной 2011 года, почти два года спустя, мы снова вернулись в ту же точку. Это ощущалось как дежавю, как повторявшийся сон. Мне становилось лучше, а Мими – поочередно то лучше, то хуже. Лекарства сдерживали симптомы, но нужно было лечить основное заболевание.

Мы играли в настольные игры, обсуждали книги, смотрели фильмы. Она начала готовиться к поступлению в магистратуру. Я помню, как однажды в мае мы выбрались в парк неподалеку и весь день обсуждали ее будущее. Вид у нее был немного подавленный.

– Что случилось, Мими?

– Джейк, – сказала она со вздохом, – я думаю сменить сферу деятельности. Мне больше не хочется заниматься темой торговли людьми. Эта проблема уже не кажется такой актуальной, как раньше.

– Хорошо, – ответил я, – мне кажется, это мудрое решение.

– Ты во мне не разочаровался?

– Нет, я все понимаю.

Многое изменилось с тех пор, как в марте 2007 года я написал рекомендацию поддержать ее заявление в Высшую школу международных политических исследований Монтерейского института. В своем эссе о поступлении в аспирантуру Михиль написала:

«Я стремлюсь сделать карьеру в Международной организации по миграции, где я смогу бороться с тем, что меня давно мучает, – с торговлей людьми. Я считаю это отвратительным не только с психологической, но и с логической точки зрения: это ужасный труд, лишающий женщин, мужчин и детей их свободы и достоинства. На мой взгляд, термин «торговля людьми» – слишком вежливый термин. «Современное рабство» – более подходящее выражение. Возможно, если использовать этот термин, больше людей разделят мое стремление с этим бороться.

Я провела полевые исследования вместе с неправительственной организацией «Фонд Азии», помогая спасенным жертвам торговли людьми в Японии, направляя их в приюты, связываясь с их семьями и организуя рейсы домой, если они того пожелают.

Я придерживаюсь подхода, основанного на информировании общественности. Чтобы снизить спрос в Японии, я помогала Фонду организовать семинары и обнародовать текущую ситуацию. Большинство японцев не имеют ни малейшего представления о том, что они живут в крупнейшем пункте назначения, куда отправляют современных рабов.

Хуже того, большинство смотрят свысока на этих иностранцев-чернорабочих, не подозревая, что их обманом привезли в Японию, у них отобрали паспорта по прибытии, заставили влезть в долги, не заплатили за их услуги и угрожали смертью их семей в случае их побега».

И это было верно в 2007 году. Но сейчас был 2011 год. По-своему я вел войну с торговлей людьми в Японии, и Михиль была мне сестрой по оружию. Думая об этом, я всегда думал не «я», а «мы».