Янка

Таль. Надо подумать о Тале. Устроив ему встречу с Тарасом, Янка дома, конечно не усидела. Озираясь, боясь, что кто-нибудь ее увидит, она добралась до Лягушки. Увидела, что Таль и Тарас встретились, пожали друг другу руки, и Таль начал говорить. Из-за прибоя, ветра и музыки, которая вечно гремит в пляжных кафешках, ничего не слышно, но Янка, спрятавшись за камнем, отлично видела и дядьку, и Таля. Тарас сел на песок и взглядом велел Талю тоже сесть. А потом слушал. И молчал. На правой щеке у него – темные пятна. Следы от ожогов. И на шее тоже, и на обеих руках. Они притягивают взгляд. Юля сказала, со временем они заживут и будут просто как пигментные пятна. Наверное. Все заживает рано или поздно. Но сейчас Янке страшно. Страшно за Таля, страшно, что Тарас сдаст его каким-нибудь органам, которые отвечают за пожары в лесах, страшно, что не простит. Она силится услышать хоть слово и понимает, что бесполезно. И подходить нельзя. Это Янка тоже понимает. Есть события, которые касаются только двоих людей. Таль уткнулся головой в сомкнутые на коленях руки. Янке показалось, что он плачет. Может быть, так оно и было, потому что Тарас положил ладонь ему на спину. И так они сидели долго-долго.

Когда Тарас вернулся, мама отправила Янку в магазин, а потом приехала с работы Юля, от Тараса не отходила, не спрашивать же при ней. Да и как спрашивать? Янка только поглядывала на дядьку, но он делал вид, что не понимает ее взглядов. Сажая ее сегодня в автобус, Тарас сказал:

– Осторожнее там, по скалам не скачи!

Вот и все. С Талем – еще непонятнее. Вечером они гуляли со Светкой и Дашей. Даша ничего не помнила о своем дне рождения или делала вид, и Янка тоже притворилась, что ничего не было. В общем, они гуляли как ни в чем не бывало. А потом встретили Таля и Захара. Весь вечер тусили вместе, смеялись. Зашли за близняшками Ясько, а за Шрамко и Данилом, конечно, нет. Перемыли им и Оксане косточки. Но ни разу, ни словом, ни жестом Таль не намекнул Янке, чем закончился его разговор с Тарасом. И о разговоре с ней тоже не напомнил. Только смотрел. И пошел провожать. Они молчали всю дорогу. У калитки долго целовались. Янка спросила про поход, и Таль сказал, что подумает еще, и увел разговор в сторону. И вот сейчас Янка едет в Симферополь, и уже через два часа она увидит и Майку, и Варю, и Рябинина… и будет думать о Тале.

– Я сделала это! – шепнула ей Майка в ухо при первом же объятии.

– Что?

– Ну… это! Я сделала!

Майка смотрела на Янку сияющими глазами, ожидая, что вот-вот она поймет. Янка, конечно, поняла.

– Серьезно?

– Да!

– Янка! – Юлька Озарёнок, Настя, Катя повисли на ней, отделяя от Майки и ее новости. И Янка обнималась с ними, улыбалась, а внутри стояла растерянность от Майкиного «я сделала это» и хотелось скорее обсудить.

– О, значит, это и есть ваша легендарная Яна Ярцева?

Аннушка оказалось маленькой и худенькой, в толпе школьников Янка бы ее и не заметила. Ну, разве что рюкзак у нее был огромный, больше, чем у парней. Учительница улыбнулась, сказала:

– Меня зовут Анна Сергеевна. Обещаешь слушаться?

– Конечно! – в ответ улыбнулась Янка. И правда хорошая.

– Ну и славно! Так! – крикнула Аннушка, и вдруг в одно мгновение стало понятно, кто здесь главный. – От меня не отходим. Сейчас встречаемся с нашим инструктором, потом дам вам пять минут на туалет, закупку жвачек и прочей гадости, только помните, что всю гадость вам придется нести на себе. Без фанатизма, пожалуйста. Напоминаю также, что в походе не курят, а за спиртное расстреливают.

На этих словах Янка увидела Рябинина. Он стоял рядом с Ивлиным и Листовским и делал вид, что ее не замечает. У Янки испуганно дернулось сердце – вверх-вниз, вправо-влево, еще и еще… Но заперто, заперто глупое сердце в камеру грудной клетки, не вырваться, не убежать. Какой он красивый! Ивлин улыбнулся, Листовский сдержанно кивнул и толкнул Рябинина локтем. Он поднял глаза и тоже кивнул Янке. А она – ему. И сердце успокоилось. Ну, красивый. Ну и что?

– Так, всё, выдвигаемся! Яна Ярцева, ты ведь знаешь, где тут «под часами»? Нас там будет инструктор ждать.

– Да, пойдемте.

Янка уцепила Майку за локоть.

– Ну?

– Что?

– Рассказывай! Ну, как это…

– А, – отмахнулась Майка, – шуму больше, ничего особенного! Вообще не понимаю: из-за чего весь этот сыр-бор?

– Больно?

– Ну… скорее неприятно. Ну так, не то чтобы… не знаю.

Янка переваривала новость. Вот ее Майка. Абсолютно такая же, нисколько не изменилась! А на самом деле она перешла границу, она по ту сторону баррикад, она ЗНАЕТ, она сделала это.

– Ну и кто счастливый избранник?

– Как кто? – изумилась Майка. – Костик, конечно.

– Вы же поссорились!

– А, опять помирились!