Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3

Седой. Друг он мне или нет?

Председатель завкома. Ты уже прогульщиков друзьями называешь?

Седой. Кто? Гвардия — прогульщик?

Председатель завкома. Какой Гвардия?

Седой. Тот самый, который из-за границы должен приехать.

Председатель завкома. Ну и закрутил. Я думал, что ты о похоронах прогульщика. Меня даже в пот бросило!

Седой. Я о Гвардии спрашиваю. Когда приедет?

Председатель завкома. Сегодня приедет. Вот телеграмма.

Седой. А завод купили?

Председатель завкома. Может, купили. Нам не жалко. Гуляем на старых станках — теперь на новых ржавчину разведем.

Седой. Слушай, есть серьезный вопрос: тебя ночью блохи не кусали?

Председатель завкома. Он тебе на работу не вышел? Он тебе станок остановил? А ты на него — что? Аллилуйя будешь петь!

Седой. Значит, закопать в землю?

Председатель завкома. Ну, ты меня не покупай! Я тебе не немецкий завод!

Седой.

А я тебе не инженер из треста! Завод покупать — не шутки шутить! Целая волынка в цехах. Купят или не купят? Сторож на воротах гадалкой сделался. Идут мимо него люди на смену, а он считает, сколько пройдет светловолосых, черноглазых и рыжих… Какие-то знаки в этом усматривает…

Председатель завкома. Покупать или не покупать?

Седой. Ну да… Дело, вишь, серьезное.

Председатель завкома. Оно, конечно, — завод не свеча!

Седой. Я забыл уже, когда последний раз поливал свои цветы. Все из головы проблема не выходит… Что значит купить завод? Это значит купить все машины, потому как здание перевезти невозможно? А с машинами — купить и темпы, потому что каждая машина без темпа не продается. А темп — ихний, капиталистический, вот и штучка выходит! Ты купил завод, а привез — гроб для пролетарского дела! Ясно?

Председатель завкома. Ну уж и гроб? Досок не хватит.

Входит мать Франца.

Мать. Здравствуйте, уважаемые большевики. Меня не хотели пропустить к вам, но я шла издалека и не могла ждать!

Председатель завкома. Битте, садитесь! (К Седому.) Что она говорит? Не могу понять ее речь.

Седой. И я не знаю. Тут должно быть целое дипломатическое представительство. А ты — только завком.

Мать (садится). У вас тут немного грязновато, товарищи большевики. Мой Франц говорил, что это его поражало. Но мои руки умеют работать… Я — революционерка.

Седой.

Франц?

Председатель завкома. Откуда она? Может, от Гвардии? С ним что-нибудь случилось? А мы ни в зуб не понимаем! Беги за переводчицей… Она в цехе, возле инженера…

Седой выходит.

Мать. Я буду работать на заводе, дорогой мой. У вас тут, говорят, работы для всех хватит. А я не хочу сидеть у кого-то на шее. Буду мыть тарелки в столовой, что ли… Агитатором могу быть…

Председатель завкома. Простите, гражданочка, никак не пойму ваш язык. У нас есть линия, чтобы изучать иностранный язык, но я совершенно не имею времени. Только и знаю, что „васисдас“, „гутентаг“, „битте“.

Мать. Мой Франц умер, как порядочный человек. А мне и похоронить его не удалось. Чужие люди его похоронили. Где у вас кладбище?

Входит Милли.

Милли. Товарич председатель завкома!

Председатель завкома. Битте.

Милли (волнуется), Я не знаю, что мне делать. Видимо, он к вам не вернется! Вы его тут хотели сделать коммунистом. Вы погубили честного рабочего… Я хочу уехать от вас прочь! Я немецкая девушка я поеду к своему Францу…

Председатель завкома

. Очень приятно, очень приятно! Можете до завтрашнего дня говорить — все равно не пойму… Битте, садитесь. Сейчас придет переводчица.

Мать. Я привезла тебе привет, дитя мое.

Милли (бросилась). От кого? Кто вы такая?

Мать (встала). Я — мать.

Милли. Я боюсь… Сейчас на меня обрушится свет… Мне страшно.

Мать. Последние слова его были обращены к тебе, Милли..

Милли. Последние?! Говорите сразу!

Мать. Его ранила полиция. Он умер, доченька.

Милли. Умер? Мама!

Падает в объятия старушки, плачет.

Председатель завкома. Поговорили. А я стою возле них, словно каменный…

Утирает глаза. Входит Седой с переводчицей.

Седой. Еле нашел! (К переводчице.) Ну, спой нам, что это за старушка приехала… (Увидел.) Вот так штука!

Переводчица(заикается). Уважаемая фрау, что у вас тут случилось!

Председатель завкома(вытирает слезы). А рыдают чисто по-нашему…

XIII СЦЕНА

Окраина кладбища. Ветер. Два гробокопателя. Один работает, другой сидит на земле, опершись на лопату, и меланхолически смотрит перед собой.

Первый. Работай, Данила, чтобы могила была в полном масштабе!

Второй молчит, продолжает смотреть.

Чтобы новопреставленного раба божия достойно присоединить к теплой компании мертвецов. Кого мы хороним, Данила?