Янтарная комната

- Не найдется ли у тебя, Гуров, сигаретки для гостя?

Гуров охотно вытащил из кармана портсигар, открыл его и протянул Смурову. Тот, не трогая сигареты, передал портсигар Борщенко.

Борщенко впился взглядом в знакомую монограмму «ЕА», выжженную на крышке, и дату «8 мая 1941 года». Он осторожно закрыл портсигар и вернул Смурову.

- Я не курю, товарищ Смуров.

Потом встал, прошел к ящику, на котором сидел Гуров, и стал за его спиной.

Смуров внимательно посмотрел в лицо Борщенко, перевел глаза на портсигар, который продолжал держать, и, разглядывая монограмму, спросил:

- Что это за монограмма на твоем портсигаре, Гуров?

- А это инициалы моего старого друга, который преподнес мне когда-то этот скромный подарок. Он дорог мне как память…

- Интересно. Поглядите, товарищи…

Портсигар пошел по рукам. А Смуров, как бы продолжая прерванный ранее разговор, спросил:

- А что ты, Гуров, скажешь об отряде?

- Я присоединяюсь к словам товарища Ракитина.

- А как фамилия товарища, подарившего тебе портсигар? - неожиданно, в упор спросил Смуров.

- Фамилия? - забеспокоился вдруг Гуров. - Фамилия Ефремов… Андрей Ефремов… Андрей Петрович Ефремов…

- Когда он подарил тебе портсигар? Отвечай быстро! Ну!

- Перед войной.

- Где?

- В Одессе. Да что ты, товарищ Смуров, так меня, словно допрашиваешь?..

- В Киеве был?

- Нет, не был.

- Врешь! Ты был там вместе с другими власовцами!

Гуров побледнел, но продолжал держаться:

- Я протестую!..

- Тебе подарил этот портсигар твой земляк Шакун, с которым ты в Киеве расстреливал наших людей! - с ненавистью сказал Смуров и встал.

Вскочил и Гуров. Он рванулся к выходу, но был брошен на ящик обратно, придавленный рукой Борщенко.

- Выкладывай, Гуров, начистоту, кто ты и кого уже успел предать! - предложил Смуров.

Неожиданным прыжком Гуров попытался снова вырваться к двери, но снова был придавлен к ящику с такой силой, что затрещали доски. Тогда он сунул руку в карман. С обеих сторон его схватили Глебов и Анисимов.

- Обыщите его! - приказал Смуров.

Борщенко быстро вывернул карманы Гурова и вытащил оттуда пистолет и какие-то документы и бумаги. Все это он положил на бочку, перед Смуровым. Тот просмотрел документы, развернул большой лист бумаги и начал молча читать.

Лицо Гурова побелело.

- Вот, товарищи, смотрите, - медленно начал Смуров. - Донос в гестапо о наших планах, со списком руководящего центра и актива. - Смуров передал бумагу Митрофанову, и она пошла по рукам.

- Так, - продолжал Смуров. - Значит, ты уже трижды информировал о нас своего «земляка». Информировал предварительно, устно. А теперь приготовил рапорт, по всей форме, для высшего начальства. Сейчас мы будем судить тебя нашим революционным судом!.. Будешь отвечать на вопросы?..

Гуров молчал, стиснув зубы.

- Товарищи! Вещественные, неопровержимые доказательства предательской деятельности власовца Гурова - Пенкина перед вами, и они неопровержимы. Будут ли вопросы к подсудимому?

- Что же тут спрашивать? - сказал Виндушка.- Оружие и документы дают ответы на все вопросы. А рассказывать о своей провокаторской, изменнической деятельности он не хочет.

Гуров молчал, злобно сверкая глазами,

- Немедленно казнить предателя! - предложил Медведев.

- Немедленная казнь! - сказал Митрофанов.

- Немедленная казнь! - повторил Будревич.

- Вы не посмеете меня тронуть! - крикнул Гуров.- Меня будет искать гестапо, и вас всех заберут. Отпустите меня немедленно, и я больше о вас ничего не скажу.

- Нет, грязная тварь! Ты живешь последние минуты! - неумолимым голосом сказал Смуров. - Будут ли другие предложения?

Лица членов комитета были суровы и беспощадны.

… На следующее утро труп Гурова был обнаружен у подножия скалы, на узком повороте дороги. В его карманах нашли пистолет и пропуск гестапо на выход из лагеря.

Погоревал о Гурове один Шакун. Вечером, укладываясь спать, он рассказал Борщенко о потере «земляка» и попросил:

- Ты, Павел, уступи мне одного из своих. А то у меня нет сейчас подходящего человека. Помоги.

- Ладно, Федор, - великодушно согласился Борщенко. - Одного тебе, так и быть, отдам. Пользуйся…

Через несколько дней Борщенко свел Шакуна с человеком, выделенным для этой цели Смуровым. Комитет получил новую возможность использовать Шакуна для дезинформации врага.

БОРЩЕНКО ПОЛУЧАЕТ ПОМОЩНИКОВ

Шли дни. Они складывались в недели, а с ними продолжалась и жизнь на острове - явная и скрытая. Явная - это издевательство над человеческим достоинством заключенных, расстрелы, каторжный труд до полного истощения сил… Скрытая - все нарастающая подготовка заключенных к восстанию и побегу.

… Хмурым и холодным днем, под свист пронзительного ветра, перемешанного с острым сухим снегом, хлеставшим в окна, - за столом казармы охранников в Центре разразилась ссора. Играли в кости. И широкоплечий, низкорослый Карл нарушил правила игры.

- Ты нарушил правила! - зловеще сказал его проигравший соперник, высокий, длинноносый Адольф.

- Я не мог нарушить правила!.. - не согласился Карл. - Не ври, глиста!

Рука у Адольфа была длинная, и за «глисту» Карл немедленно получил через стол сильный удар в нос.