Японская мифология. Энциклопедия

В Японии есть любовная поэзия, но она существенно отличается от того, к чему мы привыкли. Утомительная привычка перечислять достоинства любимой женщины, независимо от того, насколько длинным или коротким получается список, к счастью, совершенно невозможна в танка. В Японии, так же как и в любой другой стране, были поэты, сжигаемые огнем страсти, но в их поэзии этот огонь скорее призрачный, чем человеческий, плотский, он проявляется бережно и утонченно. Что может быть более наивным и одновременно изысканным, чем эта песня «Танец цветов» из провинции Бинго:

Если хочешь встретиться со мной, любовь моя,Только мы вдвоем,Приходи к воротам, любовь моя,В солнце или в дождь,И если люди спросят,Скажи, любовь моя, чтоТы здесь смотришь на прохожих.

Если хочешь встретиться со мной, любовь моя,Только ты и я,Приходи к сосне, любовь моя,Когда небо в облаках и при ясном небе,Стой среди колосков, любовь моя,И если люди спросят, зачем ты здесь,Отвечай, что ты пришла сюда, любовь моя,Чтобы поймать бабочку.

Или еще вот это стихотворение, написанное в одиннадцатом веке чиновником Митимаса:

Если мы встретимся в укромном месте,Где никто не сможет нас увидеть,Я тихо шепну в твое ухоЭти мои слова —Я умираю, моя любовь, за тебя.

Эти строки гораздо сложнее и изобретательнее, чем они кажутся на первый взгляд. Они были адресованы даме по имени Масако, и, хотя омои-таэнаму может быть переведено как «я умираю, моя любовь, за тебя», эта фраза также может означать «я забуду о тебе». Можно предположить, что это стихотворение намеренно было написано двусмысленно на тот случай, если бы оно не дошло по назначению и попало в руки дворцовой охраны.

Стихи о природе

Японские поэты прежде всего — певцы природы. Японский гимн в буквальном переводе: «Пусть наш господин император живет тысячи лет, пока маленькие камни не превратятся в гигантские валуны, поросшие изумрудным мхом». Эти слова навеяны древней песней, выражавшей желание, чтобы император, который благодаря своему прямому происхождению от солнца победил смерть, жил и правил страной так долго, как простой смертный себе и представить не может. В Японии скалы и камни наделены символическим значением, которое тесно связано с буддизмом. Они не просто символы устойчивости, но и символы молитвы. Японская поэзия, связанная с природой, особенно прекрасна — описания цветущих слив и вишен, лунного света на реке, полета цапли, тихого мелодичного шуршания иголок голубой сосны или белой пены, срывающейся с гребня волны.

Холодны, как ветер ранней весной,Леденеющие бутоны, которые еще не раскрылись.Они пока в коричневой броне, в которой спрятано жало,И скрючены голые ветки —Такими мне представляются людские сердца!Холодны, как горечь мартовского ветра.Я один, никто ко мне не приходит.

Ободрите меня в эти печальные дни.

Камо-но Тёмэй

Японский отшельник Камо-но Тёмэй жил в маленькой горной хижине далеко от столицы. Там он читал, играл на бива, прогуливался в окрестностях, собирал цветы, фрукты, кленовые листья, которые приносил Будде как подношения. Камоно Тёмэй был настоящим знатоком природы и понимал все ее настроения. Весной он глядел на гирлянды цветов глицинии, которые казались пурпурными облаками. Западный ветер приносил песни птиц, и, когда приходила осень, он смотрел на золотую одежду деревьев, а появление и исчезновение снежных сугробов побуждало его размышлять о постоянно прибывающей и убывающей сумме человеческих грехов в мире. В своей книге «Ходзёки» (Записки из кельи) — самой утонченной и загадочной автобиографии, созданной на японском языке, он писал: «Все радости моего бытия концентрируются в изголовье, дающем мне ночной отдых; всю надежду моих дней я нахожу в красотах природы, которые всегда услаждают мой взор». Он так любил природу, что с удовольствием забрал бы все ее краски и запах ее цветов после смерти в потусторонний мир. Он именно это имел в виду, когда писал:

Увы! Лунный светСпрятался за холмВ мрак и темноту!О, порадует ли еще когда-нибудьЭто сияние мой жаждущий взор!

Печаль бытия