Ярко пылающая тень

– Спасибо, Генриетта. Ты привнесла в мою жизнь утешение. Я очень рад, что в моем доме снова живет молодая девушка.

– Я никогда не встречала своего отца, но хочу, чтобы вы знали: вы проявили ко мне такую же доброту и заботу, какую мог бы проявить он.

Агриппа заплакал. Все тело старика сотрясалось, и он с силой облокотился на подлокотники кресла, спрятав лицо в ладони.

– Простите, я что-то не то сказала? – Господи, о чем я только думала? – Я не имела в виду, что считаю себя вашей дочерью. Это было очень глупо с моей стороны.

– Ничего подобного, милая. – Агриппа вытер глаза платочком и поцеловал мне руку. – Мне будет очень трудно с тобой попрощаться.

– Попрощаться?

Сердце заныло в груди. Неужели старик боялся, что я покину его, как только получу одобрение? Я хотела сказать, что останусь, если нужна ему, но, прежде чем слова успели сорваться с уст, Агриппа промолвил:

– Генриетта, наверное, тебе пора в постель. Отдохни до завтра. Тебе потребуются силы.

– Конечно. Доброй ночи, сэр.

Я оставила старика магистра и поднялась по лестнице, чувствуя себя легкой как пушинка. Как все изменилось всего за несколько часов! Агриппа не хотел, чтобы я уходила. Я подниму эту тему после одобрения, но в голове уже представляла, как старый чародей будет обнимать меня от радости.

А Рук? Если ситуация осложнится, возможно, его статус изменится. Нужно будет обсудить его темные силы с Агриппой. Я постаралась успокоиться, напомнив себе, что ничего еще не известно наверняка. Но если завтра я преуспею, то все будет хорошо.

* * *

Мне снилась Гвендолин Агриппа, лежащая в кровати, ее русые волосы рассыпались веером по подушке. Даже после смерти она выглядела умиротворенной и прекрасной. Я была одета в оборванную мужскую одежду, а мои ладони и лицо были грязными, как у нищенки. Мне захотелось снять с Гвендолин кольцо и надеть его на свой палец, но тут матрац взорвался фонтаном крови.

Я проснулась от громкого стука в дверь. Дождавшись, пока сердце перестанет колотиться, я подкралась к двери и прошептала:

– Кто там?

– Я, – ответил Блэквуд.

Я надела халат и слегка приоткрыла дверь. Внешний вид лорда меня поразил. Черные волосы непослушно торчали в разные стороны. Рубашка была расстегнута у горла, а белый шарф помялся. Красные глаза намекали на то, что юноша пил.

– Мне нужно поговорить с вами. В библиотеке.

Обнаружив его у очага, я испугалась. Обычно Блэквуд был собран и элегантен, но сейчас он цеплялся за мраморный бортик, прислонившись к нему головой, с закрытыми глазами. Лорд бормотал что-то себе под нос. Все, что мне удалось разобрать, это: «потеряно» и «время».

– Да что с вами такое?!

– Пожалуйста, присядьте. – Блэквуд быстро усадил меня в кресло, а затем повернулся. Его черный силуэт выделялся на фоне огня. – То, что я вам сейчас расскажу, не должна узнать ни одна душа. Даже мои мама с сестрой не знают этого секрета. – Я ждала, сложив руки на коленях. – Перед смертью отец рассказал мне кое-что и молил ни с кем больше не делиться этой информацией.

– О чем вы говорите?

– Папа был непредубежденным человеком, – начал Блэквуд, потирая подбородок. – Он верил, что Англию можно сделать могущественнее, используя силы, выходящие за рамки нашего естественного понимания.

– Как у колдунов?

– Да. Колдунов. Послушайте. – Лорд встал передо мной на колени. – Вы знаете, почему я плачу Дженкинсу Харгроуву?

– Вы занимаетесь благотворительностью.

– Нет. На самом деле нет. Частично это пожертвования, а частично… долг, полагаю.

– Я не понимаю.

– Я плачу ему, потому что его настоящее имя не Дженкинс Харгроув, а Говард Микельмас.

Я чуть не упала с сиденья. Говард Микельмас? Злой колдун, который работал с Мэри Уиллоубай, чтобы уничтожить наш мир? И это человек, который меня тренировал? Если кто-нибудь когда-нибудь об этом узнает, мне конец.

Я не могла поверить в то, что неопрятный старый пьянчужка, которого я знала, на самом деле безумный монстр. Нет, это не могло быть правдой.

– Откуда вы знаете об этом?

– Потому что мне все рассказал отец и попросил платить этому чудовищу.

– Но зачем это надо делать?

– Мэри Уиллоубай и Говард Микельмас разрушили нашу страну, и они создали коридор, который позволил чудовищам пробраться в наш мир. Но им нужен был третий, чтобы завершить обряд силы, и этим третьим… – Лицо Блэквуда исказилось от боли: – был мой отец. И никто, – добавил он, заметив гримасу ужаса на моем лице, – кроме меня и тех, кого это напрямую касается, не знал об этом. До сегодняшнего дня. До вас.

Юноша встал и подошел к очагу.

– Когда Древние вырвались на свободу, папа понял, чем это грозит для семьи Блэквудов, – продолжал рассказывать он. – Он сделал так, что вина лежала только на Уиллоубай и Микельмасе, но не на нем.

Мои мысли закрутились как бешеные, но зацепились за одну деталь.

– Вы сказали, что никто не знает, помимо вас и тех, кого это напрямую касается. Кого же?

– Микельмаса, очевидно. И магистра Пейлхука. Не представляю как именно, но он узнал, что сделал мой отец.

– Поэтому он так свободен в высказываниях в ваш адрес?