Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси

Не сразу поверивший услышанному, Ярослав заставил Рякуна трижды повторить, но тут как раз привели и Яремку с Петуней. Измученные дальней дорогой и необходимостью спешить, парни едва держались на ногах, но твердили то же – про полочан и разграбленный Новгород.

– Куда ушел?

Воевода Иван Творимирович пожал плечами:

– Куда ему идти-то? В свой Полоцк, небось, как в нору торопится. Точно хорь, ночью залез в курятник, нагадил и ноги уносит! Не ждал я от Брячислава такого…

До Ярослава вдруг дошло:

– А Эймунд со своими где?!

Уставшие новгородцы согласились:

– Норманнов с ними много. Но не из Ладоги пришли, от Полоцка.

Князь распорядился, чтобы бедолаг накормили да спать уложили. А воеводе приказал собирать дружину и киевлян, кто пожелает:

– Плату обещай, мне людей много нужно.

Рёнгвальд помрачнел, услышав такую весть, видно, это норвежцы подбили Брячислава совершить такое.

– Князь, мы с тобой! Их надо примерно наказать.

Рёнгвальд выдержал долгий пристальный взгляд Ярослава, не отведя своих глаз и не обидевшись. Князь имел право сомневаться.

И Ингигерд взвилась:

– И я с тобой!

– Куда?!

– На Эймунда! Я сумею договориться.

– До чего? И с кем?

– Ярослав, я тоже поеду в Полоцк. Я сумею договориться отпустить полон по-доброму.

– Я не собираюсь в Полоцк, если полочанин успеет туда дойти, то взять город будет трудно, он, слышно, хорошо стоит. Надо опередить Брячислава. Но ты останешься в Киеве! Не хватало только, чтобы княгиня ездила на рать и о чем-то договаривалась!

– Нет, поеду!

– Где это видано…

Ярослав не успел закончить, Ингигерд выпалила:

– Твоя мать ездила! Даже с малыми детьми!

Князь оторопел:

– Откуда ты знаешь?

– Знаю!

Но пререкаться было некогда, каждая минута на счету, потому Ярослав только махнул рукой:

– Вернусь, поговорим.

Глядя ему вслед, Ингигерд согласилась:

– Вернемся, поговорим.

И отправилась распоряжаться о своих лошадях. Почему-то она совершенно не сомневалась в том, что пригодится мужу, а еще в том, что глупец Эймунд послушает ее обязательно.

И все же князь отправился на полочан без жены. Проследив, как уезжает Ярослав, Ингигерд отправилась собираться и сама. Она хорошо понимала, что уже завтра, обнаружив, что жена его догнала, князь будет вынужден оставить ее при себе.

Но вышло несколько не так. Ярослав с войском пущенной стрелой пролетел огромное расстояние, словно вспомнив своего деда князя Святослава, и перехватил Брячислава с его обозом на Судомири. А вот княгиня догнала мужа не так скоро…

* * *

Огромный обоз тащился невыносимо медленно. Люди, скот, возы с награбленным добром – все это не позволяло нормально двигаться. Брячислав злился, требовал ускорить шаг, но в полоне одни не могли идти, а другие просто не хотели. Конным приходилось приноравливаться к скорости пеших, а те едва передвигали ноги.

Почти сразу как вышли из города среди полоненных прокатилось: идти как можно медленней, сумел бежать Рякун, он доберется до князя и сообщит о нападении. Не может быть, чтоб Ярослав оставил новгородцев в беде. Люди поверили, после этого никакие угрозы и плети не могли заставить их двигаться быстрее.

Когда один из полочан, подгоняя, занес плеть над девушкой, ту заслонила собой женщина. Сорвав с головы плат, чтобы была видна ее седина, прокричала:

– Бей меня! Такого даже хазары не делали! Бей! И пусть мои проклятья упадут на голову матери, тебя породившей!

Дружинник уже бросился прочь от нее точно от заразной, а женщина все продолжала грозить карой небесной, призывая на головы насильников все несчастья белого света. После этого случая попыток подогнать полон при помощи плетей не было, а уговоры не помогали. Полочане ворчали:

– Ну, погодите, придем в Полоцк, там вам ужо покажем!

Осмелевшие новгородцы фыркали в ответ:

– А вы еще дойдите!

И было в этой уверенности что-то такое, что заставляло полочан усомниться, что действительно дойдут. Хотя ни по каким подсчетам не получалось, что Ярослав если и узнает, то сможет догнать. А новгородцы вопреки здравому смыслу продолжали верить. Женщина уговаривала свою корову, которую смогла разыскать в угнанном стаде:

– Ты потерпи, Зорюшка, потерпи. Вот скоро наш князь нас освободит, вернемся с тобой домой, станем жить лучше прежнего.

Случайно услышавший эти речи Брячислав ужаснулся. Он уже был не рад, что послушал норманнов и ввязался в этот поход. Можно же просто вернуть себе Витебск и Усвят и остановиться. К чему лезть на Новгород? Если честно, то не радовался содеянному и Эймунд, хорошо понимая, что теперь им путь вообще куда-либо закрыт, даже в Швеции и Норвегии не простят разграбления Гардарики, ведь пострадали и свейские купцы тоже. Чего их дернуло напасть на Новгород? Словно кто попутал…

Настроение в стане вчера еще радостных захватчиков с каждым днем становилось все хуже. Но не возвращать же полон и награбленное обратно! Вот и тащились нога за ногу…