Ярославичи

Много лет назад по газетным делам мне довелось побывать в одном из северо-восточных районов Ярославской области, в селении Середа, бывшем тогда районным центром. Нынче Середа входит в состав Даниловского района. На гербе города изображен тот же медведь с секирой. Щит разрезан вкось пополам, а медведь, выходящий из шахматного поля, доказывает, что город принадлежал ярославскому наместничеству.

У Середы герба не было, самостоятельное административное значение она обрела позднее, в пору частых административных перестроек, и ненадолго. Запомнилась же она мне оживленной базарной площадью, на которой высился большой, тяжелый собор, говоривший о том, что селение в прошлом было одним из торговых центров губернии. Над собором с криками носились стаи галок, пахло подтаявшим навозом, лошади с торбами на мордах мирно жевали овес или сброшенную с розвальней охапку сена — эти были без торб.

Но, пожалуй, самое большое впечатление произвели на меня в ту пору ранней весны соленые пупырчатые огурцы, которыми меня угощали в каждой избе одной из окрестных деревень. Они сохраняли цвет и, как свежие, хрустели на зубах. Аромат от них шел великолепный: укроп, чабрец, чеснок, мята, черносмородиновый лист, лист хрена, эстрагон и еще что-то тонкое, дразнящее, рождающее ощущение свежести, простора, подлинности, да, да, именно подлинности того, что образуется отбором, отстаивается, изгоняя из букета то, что в него не укладывается. Вот из таких гармонирующих компонентов запаха и вкуса и состоял рецепт засола огурцов, выведенных здесь многовековой народной селекцией. Пупырчатый, длинненький середской огурец, рецепт и способ его засола составляли вместе нечто такое, что запоминается на всю жизнь. И это тоже говорит о подлинности: случайное, не имеющее собственного лица, даже в таком, казалось бы, прозаическом деле немедленно выветривается, исчезает, не обогащая восприятия.

Время было, как говорилось, весеннее, мартовское, когда наст еще крепок, а дороги днем дымятся парком — солнышко начинало свою работу — побурели, выступили накопившиеся за зиму следы обозов. В воздухе носились запахи свежего дерева, тонко посвистывали среди гибких, зарозовевших березовых веток синицы, суетясь, оживленно чирикали воробьи.

Дело, по которому тогда я приехала, было обычным, бытовым: кто-то с кем-то не поладил, более сильный более слабого притеснял, используя свою власть и проявляя характер. Нужно было разобраться, поговорить с обеими сторонами, установить истину и рассказать в газете, какие формы принимают в наших, благоприятных для жизни условиях человеческие недостатки или особенности ничем не сдерживаемых характеров, которым необходимо дать окорот.

А встретиться и со страдающей и с угнетающей стороной мне никак не удавалось. Все заняты были огурцами. В селениях этого района путем векового наблюдения за природой был создал не только сорт огурца и способ его засола, но, помимо этого, установились определенные экономические связи с потребителем. Середские огуречники стали приторговывать, устремив свое внимание на север, где к весне особо остро ощущался недостаток витаминов.

Огурцы засаливали в сорокаведерных бочках, держали под водой — тогда они сохраняли и цвет, и вкус, и упругость. Даже просто глядеть на них было соблазнительно.

К весне бочки извлекали из водоемов и санями везли на север. Колхозы выделяли специальных людей, подводы, сообща грузили свою продукцию, вкатывая бочки на сани, на время забыв о распрях, обидах и притеснениях. Это было общественное дело, и решалось оно всем миром.

Уходили на север обозы, где их ждали, как нынче ждут где-нибудь в Дудинке или в Салехарде первые южные овощи и платят за них по самым высоким северным коэффициентам плюс двойную стоимость за сложность доставки.

Что поделаешь, организм требует пополнения жизненных ресурсов, как земля требует удобрения.

Мне так и не довелось дождаться возвращения середских огуречников, но пока занималась своими делами — теперь уже все пришло в прежнее состояние, снова вспомнились несправедливости и обиды, — историй об этих поездках наслушалась вдоволь. Это были и встречи с белым медведем, и ночевки в чумах, и разные прочие приключения.

Один из обозов, к примеру, добрался до Новой Земли, а выехать так и не смог, пока не кончилось лето. В деревне их уже перестали ждать, а они, пожалуйста, как только встала дорога, прибыли, правда, без выручки. Но тут на это никто и не пенял. Зато рассказов! Чуть ли не на десять лет, и все интересные. Вот тут и подумаешь: был ли убыток?