Ярославский мятеж

Глава 7

Чьи вы, хлопцы, будете?

Необходимость этой главы-отступления продиктована не столько потребностью изложить какой-то исторический материал, сколько дать трактовку материалу уже накопленному. До начала 90-х годов позиции сторон по проблеме «ярославского мятежа» (что «красных», что «белых») удовлетворяли оба противопоставленных друг другу идеологических полюса – «красные» полагали участников мятежа не просто контрреволюционерами, а крайне реакционными элементами, бывшими либо монархистами, либо сторонниками военной диктатуры. Надо отметить, что сами «белые» такими оценками вовсе не были возмущены и подобный подход их вполне устраивал. Все в корне начало меняться, когда в дело вступили отечественные либералы, которые во многом были подобны персонажу анекдота, что ехидно говорил: «А что не съем, то понадкусываю». В своем страстном желании превратить Ярославское восстание в некое «собственное достижение», они стали провозглашать его народным демократическим движением, которое было порождено тем, что большевики стали узурпаторами, ликвидировавшими демократическое государство и т. д. В связи с событиями июля 1918 года стали звучать и вовсе нелепые суждения. Например: «Символично, что восстание началось в Ярославле. Ведь наш город издавна известен свободолюбивыми традициями». Или: «Ярославль во многом шел впереди всей Руси. Он стал родиной русского парламентаризма»

. Некоторые суждения так и вовсе вызывают оторопь: «Эсер Борис Савинков действительно „идейный вдохновитель и организатор“ восстания, но нужно видеть: к июлю сложилась коалиция демократических, либеральных и консервативных сил, выступавших против большевистского радикализма». То есть ситуация подавалась следующим образом: хорошие «розовые» ярославцы активно выступали как против белых, так и против красных экстремистов. Неудивительно, что этот, с позволения, «козырь» ярославские либералы пытались разыграть в 1993 году. Однако что же происходило в действительности? Ответ на этот вопрос, точнее говоря, верное установление идеологической окраски ярославских повстанцев позволит нам более правильно понять события, речь о которых пойдет в книге далее.

Начнем с самого простого: с символов ярославского восстания. При изучении документов источников и мемуаров бросаются в глаза две вещи. Во-первых, нигде не упоминается российский триколор. Во-вторых, количество упоминаний о георгиевской ленте как отличительном знаке ярославских повстанцев просто «зашкаливает». Для начала попробуем разобраться в первом вопросе. Как ни странно, но традиционный триколор в первой половине 1918 года ассоциировался с Временным правительством, которое большинство восставших полагало полностью себя дискредитировавшим. Один из ближайших сподвижников А. Перхурова Василий Федорович Клементьев в своих воспоминаниях приводил в высшей мере показательный пассаж: «Незаметно разговор перешел на большевиков и на борьбу с ними здесь. Затем заговорили о том разброде, в котором находится офицерство в столице.

– Стыдно сказать, – с горечью вздохнул полковник, – но ведь очень много господ офицеров теперь ориентируются на немцев и с их помощью надеются свалить большевиков.

Я с ним согласился, но добавил, что удивляться этому не приходится.

– Ведь вы же знаете, как относился к нам, офицерам, Керенский и его окружение, – сказал я. – Наши же союзники и теперь поддерживают Керенского. Поэтому офицеры и тянутся к своим бывшим врагам. Они нас скорее поймут и помогут, чем все англичане, французы, итальянцы.

– А вы монархист? – спросил у меня собеседник.

– Конечно, монархист».