Ярость

Через двадцать минут образец ДНК уже был у профессора Франкенштейна на Варшавской. Через полтора часа, около восьми, ученый позвонил Шацкому и сообщил, что ДНК Витольда Кивита соответствует ДНК мужского комплекта слуховых косточек, принадлежавших их скелету.

Таким вот образом прокурор Шацкий одержал первую в этот день победу. Он подтвердил, что дело Кивита, одно из мелких, несущественных делишек, которые велись прокуратурой, теперь связывается с его следствием. Чистая случайность, что дело лишившегося слуха предпринимателя вел именно Фальк, который обязан был сообщать патрону о всех своих начинаниях. В противном случае, он бы не имел о ней понятия, и никак не связал бы то, что таинственное искалечение связано со столь же таинственным появлением слуховых косточек в скелете Наймана.

У него появилась зацепка. И у него имелся свидетель, которого нужно было прижать. После чего, можно было начать действовать.

Во-первых, он договорился о беседе с Кивитом, угрожая уголовной ответственностью, когда тот начал протестовать. Во-вторых, он снабдил Берута необходимыми бумагами и выслал его в суд и в Ставгуду, чтобы организовать процессуальный эксперимент. Эксперимент, который должен был дать новую победу и очередную зацепку. В-третьих, через Эву Шарейну потребовал в свое распоряжение полицейский патрульный автомобиль. У него не было ни времени, ни сил на управление машиной, ни на стояние в пробках. Когда та выразила удивление, он умилостивил ее, расточая планы своих выступлений в роли пресс-атташе, говоря о том, как он продумал все дело и понял, что коммуникация иногда может стать важнейшим элементом следствия. Ведь удовлетворенное общество — это общество, всегда готовое предоставить помощь. Каким-то образом, Шацкому удалось сдержать рвоту вместе с этой ложью, и этой маленькой победой он тоже был ужасно доволен.

И, наконец, пользуясь своим положением патрона Фалька, он затребовал материалы дела Кивита. Дело он вспомнил довольно быстро: две недели назад скорая помощь привезла в больницу Витольда Кивита — пятьдесят два года, жена, двое сыновей, владелец фирмы, производящей брезентовые тенты, адрес проживания: Розовая аллея. Серьезное повреждение органа слуха указывало на участие посторонних лиц, потому больница известила полицию, в прокуратуре же дело поручили Фальку. Пострадавший, вопреки какому-либо здравому смыслу, утверждал, что увечье нанес себе сам, и не желал показывать на ответственных за случившееся. Из протокола допроса ничего не следовало, Кивит упрямо талдычил свою версию.

Направляясь в деревню Рыбаки на заднем сидении полицейской машины, прокурор Теодор Шацкий был уверен, что, будучи опытным следователем, к тому же снабженный доказательствами в виде анализа ДНК, он без труда склонит Кивита к тому, чтобы тот сказал правду.

Черед полчаса беседы у него сложилось впечатление, что еще никогда он так не ошибался. Легче было вытащить себе кишки через нос, чем извлечь что-либо из Кивита.

— Я думаю, что вы ошибаетесь, и что вы наверняка способны помочь, — спокойно произнес Шацкий, — только вы этого еще сами не осознаете.

За Кивитом стоял мещанский буфет с хрусталем, стекло в котором было настолько чистым, словно его мыли трижды в день. Шацкий присмотрелся к собственному отражению и поправил слегка съехавший в сторону галстук.

— Ну, я понимаю, но и вы поймите, это была травма. Было скользко, а я шел…

— Да, конечно, — перебил хозяина Шацкий. — Это я уже слышал. Вы не желаете говорить правду, о'кей. Гражданская ответственность вам до лампочки, тоже о'кей. А теперь послушайте о последствиях. Я найду людей, которые вам это сделал. Раньше или позднее. У этих людей на совести гораздо больше, чем ваше ухо… — По лицу Кивита промелькнула тень ужаса. Очень похожий на тот, который днем ранее Шацкий видел в глазах палача с Рувнэй. — …потому это будет громкое дело, о нем будут много говорить, приговоры высокие. И в ходе подобного рода следствий всегда появляются, как это определяют военные, побочные потери. Так я обещаю, что вы станете такой потерей. Вы официально замешаны в это дело, вы находитесь в круге интересов органов правосудия, я же обвиню вас в утаивании информации о преступлении плюс еще несколько параграфов поменьше. Понятное дело, скорее всего все закончится на условном, только вы же знаете, как оно бывает с осужденными. Банк отказывается выдать кредит, налоговая начинает интенсивно интересоваться, контрагент бежит… Не пройдет и года, как вы окажетесь без фирмы, без перспектив, возможно — и без семьи, весь в долгах, как в шелках, поглощая сердечные препараты горстями… И, возможно, тогда вы подумаете, что хуже уже быть не может. И это будет ваша огромная ошибка. Потому что я только начну раскрутку. Вы же читаете газеты, безнаказанные чиновники, способные уничтожить честного человека и так далее… Читаете же?

Кивит кивнул.

— Так вот — я как раз из таких чиновников.