Ярость

— Я не поняла. Ты хочешь мне сказать, что когда тебя наказывают, ты должен сидеть в комнате вместе с мамой?

Мальчишка недовольно засопел из-за того, что взрослая тетя не понимает его слов.

— Ты ничего не понимаешь. Когда наказывают, я должен сидеть в комнате сам.

Шацкий стиснул кулаки. Умоляю, просил он про себя, пускай эта ниточка хоть к чему-нибудь приведет. Пускай даст мне какой-нибудь рычаг, чтобы я мог прижать жену Наймана и выдавить из нее правду.

— Я затем и спрашиваю, чтобы понять. Мне просто было интересно, а где была тогда мама.

— Дома, — пацан пожал плечами, продолжая увлеченно рисовать.

Шацкий подумал, что все дети, похоже, одинаковы. Маленькая Хеля тоже всегда называла их большую комнату «домом».

— Но если ее наказали, она тоже сидит в своей комнате. Но в ее комнате есть телевизор, а в моей — нет. И я не могу смотреть сказки про то, как Франклин боится темноты.[111]

— А почему мама наказана?

— Это когда папа дает ей тучку.

— И что тогда происходит?

— Она должна сидеть у себя в комнате, я же говорю.

— А что тогда делаешь ты?

— Играюсь с папой.

— А как вы играетесь?

— Тебе нравится? — малыш показал Аделе рисунок: обычный детский рисунок, никаких черных дыр или багровых туч, никаких тебе мужчин с огромными членами или страшными рожами, которых обычно рисовали жертвы педофилии и домашнего насилия — семейство на фоне дома, оранжевые облачка, желтое солнце.

— Красиво! Мне очень нравятся облака цвета orange.

— Так это же по-английски! — мальчик весело рассмеялся.

— Ну, я ведь тоже знаю английский язык. Могу даже сказать: blue.

— Это синий! А в кино есть такой попугай блю, так он тоже весь синий.

Шацкий вознес глаза к потолку. Боже, дай мне силы не разорвать этого болтливого короеда.

11:47:18:пульсация.

— Я знаю это кино. Это ведь «Рио», правда?

— Ну да, «Рио». Я с папой в кино ходил.

Потому что мама получила тучку, подумал Шацкий и глянул на вдову Наймана.

Та, казалось, расспросами ребенка совершенно не была обеспокоена.

— А ты мне расскажешь, как еще играешься с папой?

— Мы читаем книжечки про Элмера.

— Про слова в клеточку?

— И про Вимбура.[112] Вимбур тоже в клеточку, только не цветную.

— А что вы еще делаете?

— Человечков из пластилина. Или сказки смотрим. Только когда идут новости, сказки я смотреть не могу.

— А что ты любишь больше всего?

— Когда еду с папой в бассейн на велосипеде, а папа шутит, включает ускорители и устраивает быстрый рейд.

— А есть какие-нибудь игры с папой, которые тебе не нравятся?

— Папа классный, — убежденно заявил маленький Петр.

Аделя глянула в сторону зеркала. В ее взгляде было: мы понапрасну теряем время.

Нормальный мальчишка, нормальная семья. Конечно, родители как-то странно общаются, но это еше не патология, опять же, может пацан неправильно воспринимает их ссоры. И говорит, что маму наказали, кгда разъяренная женщина закрывается у себя в комнате.

— А мама ходит с вами в бассейн?

— Мама не любит мочиться.

Техник у компьютера тихо фыркнул и тут же глянул на них, извиняясь.

— А часто ее наказывают, что ей нужно сидеть в своей комнате?

— Не знаю.

Рисовал он все более размашисто. Шацкий помнил, как оно бывает с маленькими детьми, и знал, что это восе не признак стресса. Просто малыш не может сконцентрироваться на чем-то, удержать внимания, его несет.

— Будем уже заканчивать, хорошо? — Аделя безошибочно разгадала язык тела мальчика. Еще только три вопроса про маму и папу, и можешь бежать. Договорились?

— Согласен, — очень серьезно ответил тот.

— А получает ли мама какие-нибудь другие наказания, кроме сидения в комнате, как ты?

— Когда она ведет себя совсем нехорошо, ей надо идти на чердак. Там телевизора нет.

Шацкий с Берутом обменялись взглядами. Как можно быстрее провести обыск.

— А как там, на чердаке?

— Там воняет и пыль.

Нехорошо, подумал Шацкий. Если бы там было по-настоящему паршиво, пацану не разрешили бы туда пойти.

— А тебя не посылают в наказание на чердак?

— Я туда ходить не могу. Потому что от пыли делаюсь больной.

— А ты не знаешь случайно, почему мама получает от папы тучку?

— Наверное, плохо себя ведет. А нужно вести себя хорошо.

Прокурор Теодор Шацкий повернулся так, чтобы видеть одновременно и сцену за полупрозрачным стеклом, так и стоящую за ними Монику Найман. Женщина была совершенно расслаблена, она даже слегка улыбалась. И Шацкий, к своему испугу, понял, что Аделя задает неправильные вопросы. Поначалу, женщина была зажатой, поскольку понимала, что-то может стать явным. А теперь она спокойна, раз никто неудобной темы не затронул.

Чертово обновление УПК. И ведь второй раз допросить пацана будет нельзя. Никогда. Шацкий взвыл про себя.

— А если мама плохо себя ведет, что случается тогда?

— Я не люблю крика.

— А не происходит ли что-то еще, когда папа с мамой нервничают? Такое, что тебе не нравится.

— Мне не нравится, когда кричат.

— А что еще тебе не нравится?

— Когда кусаются и толкаются. Мориц меня всегда толкает в садике.

— А дома тебя кто-нибудь толкает?

— Если я толкаю папу, тогда папа говорит, что толкаться нельзя.

— А папа с мамой толкаются?