Ярость

— По-разному. Мы много ездили, и по службе, и приватно, так что иногда в конторе оставался только один человек. Но в часы пик мы сидели вдвоем. После стольких лет практики было достаточно кому-нибудь войти, а мы сразу же знали, кто должен обслужить клиента. Если энергичный мужчина в пальто — это к Петру. Конкретный разговор в стиле: «напускать туману не буду, у арабов видал разные вещи, но это место по-настоящему хорошее», парочка шуток в стиле тех, что поездка с женой, это, на самом деле, командировка. К молодому семейству шла я, полная понимания к тому, что они желают как можно больше солнечного счастья по самой меньшей цене. К двум приятельницам после пятидесяти — естественно, Пётр, было в нем нечто от массовика на танцах, и такой подход срабатывал.

— А кто бы обслужил меня?

— Вероятнее всего — я.

— Почему: вероятнее всего?

Иоанна Парульская одарила Шацкого улыбкой опытной продавщицы.

— Потому что вам не нравится общение с мужчинами, похлопывание по плечу. Мне кажется, посещение «Касторамы»[63] или автомастерской для вас хуже, чем визит к стоматологу.

— Что пани выигрывает на смерти Наймана? — Шацкому не хотелось признавать, что диагноз был весьма точен.

— Ничего. Пока же что мне приходится вести фирму самой, надеяться на то, что клиентов Петра не потеряю. Его долю наследует жена. Сейчас Моника говорит, что пойдет мне навстречу, но поглядим потом, когда закончится вопрос с наследованием.

— Навстречу, это как?

— Она продаст мне долю по разумной цене.

— Вы уже с ней говорили?

— Час назад. Моника была очень мила. Мы даже какое-то время рассуждали о том, а не вести ли дело совместно.

— А вам бы этого хотелось?

— Хотелось. Конечно, не будет того, кто бы очаровывал пенсионерок на экскурсию в Марокко, но вообще-то с женщинами работается легко.

Шацкий подумал, а не означает ли это замечание то, что с мужчиной ей работалось нелегко. Он сделал заметку.

— В прошлый понедельник он выехал из дома на работу и уже не вернулся. Вы его видели?

— Как вас. Встретились мы утром. Пётр приехал с чемоданчиком, проверил почту, оставил на меня несколько текущих дел, прежде всего — крупный лыжный лагерь в Словакии, около полудня вызвал такси, чтобы поехать в Кортов и там сесть в состав «Радекс» до Варшавы. С Balkan Tourist он должен был лететь в Албанию и Македонию. Албанию сейчас сильно продвигают в качестве нового направления, страна встает на ноги, цены низкие, Адриатика красивая. Выезд должен был занять десять дней, после возвращения Пётр должен был позвонить, остается ли он в Варшаве на тренинги по новым направлениям.

У Шацкого сложилось впечатление, что от супруги Наймана он слышал то же самое, слово в слово. Обе женщины были одинаково холодными, в одной и той же степени лишены эмоций, точно так же говорили лишь то, что следует. И ни слова более.

— Вы контактировали друг с другом?

Женщина отрицательно покачала головой.

— Сейчас самый пик мертвого сезона, все уже выкупили новогодние туры в Египет или на горнолыжные курорты; сейчас вся Польша настраивается на встречу Рождества. Я могла бы закрыть контору на пару недель, и никто бы не заметил. Мне даже было на руку, что он уехал, я могла спокойно поработать над предложениями на лето. Мы хотим хорошо продать Украину, все-таки название обязывает. Надеюсь, их брожения там со дня на день закончатся.

Шацкий, не говоря ни слова, поднялся, чашку взял с собой. Пётр Найман постоянно был связан с двумя женщинами: женой и компаньонкой. Его исчезновение ни одну из них не удивило, смерть его ни одной не обошла. И единственное, что они способны сказать по этой теме, это те же самые три-четыре совершенно лишенных эмоций предложений, словно заучили их на память.

Прокурор огляделся по помещению, только сейчас он заметил висящую на стене у двери репродукцию, понятное дело, в меньшем масштабе, античной жанровой сцены из актового зала лицея Мицкевича. Он подошел к академическому ландшафту: печальная женщина в белом одеянии глядела на разбивающееся о скалы море. Картина удивительно соответствовала рекламным снимкам пляжей, морей и голубых небес.

— А туда можно поехать? — наполовину в шутку спросил Шацкий, указывая чашкой картину.

— Естественно. Это Таврида, по-латыни «Таурис». Отсюда и название нашего бюро.

— И где это находится?

— В Украине. «Таврида» — это старинное название Крыма.

Шацкий не имел об этом понятия.

— А эти персонажи что-то означают?

— Это Ифигения, дочь Агамемнона. А сзади ее брат Орест и его приятель, Пилад.

Все это тоже ничего не говорило Шацкому. Только компрометировать себя ему не хотелось, так что он только покачал головой.

— Столько лет я пялилась на эту картину, и сама только недавно прочла, в чем там дело. Агамемнон принес Ифигению в жертву, чтобы выпросить у Артемиды попутные ветры для кораблей, плывущих в Трою. Богиня сжалилась и пощадила девушку, но о том, что дочка была спасена, не знала жена Агамемнона.

— Электра? — наугад предположил Шацкий, что-то мелькнуло в голове из давних лет.