Ярость

Я была маленькой, но ощущала драконью ярость, торжествующе смотрела на Прессину. Она не могла захватить меня, пока я была с камнем. Ее молния не могла меня убить. Она не могла летать, она истекала кровью на полу. Я почти победила.

И в этом ошиблась.

С ревом Прессина бросилась вверх. Не на меня, а на Ната. Она поймала его когтями и опустилась на землю в двадцати футах от меня.

— Ударишь меня камнем, и он умрет со мной, — прошипела Прессина.

Нат боролся, но не мог освободиться. Я застыла, обхватив рукой камень.

— Сомневаешься? — она крепче сжала Ната. — Я легко убиваю, уж поверь. А меня убить не так просто, — она напевала песню изменения, удлинялась, становилась тоньше, меняла цвет, пока ее не стало сложно разглядеть на фоне стен пещеры. Было четко видно только ее желто-зеленые глаза, змеиный язык и кольца, обвивающие Ната. — Брось камень. Но попадешь ли ты?

Я смотрела на нее и боялась шевелиться. Как я могла попасть вот так? И что будет тогда с Натом?

Тяжело дыша, Прессина смотрела на меня змеиными глазами.

— Что, притихла? Твой язык все еще змеиный? — она рассмеялась. — Предлагаю обмен на его жизнь.

Нат повернул голову и пытался говорить. Она закрыла хвостом его рот.

— Да, сделку, — сказала Прессина. — Немного споешь для меня, и твой друг свободен. Мы отправим его в мир невредимым.

Мы уже это проходили.

— Если я соглашусь, ты утопишь мир, используя меня. Он все равно умрет.

Прессина замерла, а потом издала смешок.

— Да, боюсь, так и выйдет. Могу предложить другие условия. Этот друг ведь тебе не просто друг?

Мое сердце колотилось.

Она смотрела то на меня, то на Ната, сузив глаза.

— Ты любишь его, но он не любит тебя. Ему не нравится твоя магия, он боится, что ты — чудовище. Так говорят в твоем мире. Мне рассказала Мелисанда.

Мои щеки пылали.

— Думаешь, я не знаю, как это? — тихо сказала Прессина. — Любимый называл меня чудовищем. Но в моем мире у меня есть сила изменить это. Я могу заставить его полюбить тебя.

Не слушай. Не слушай.

Но ее шелковый голос уговаривал:

— Спой для меня, Певчая, и я сберегу его для тебя. Дам тебе слово. Мне нужно немного твоей силы, чтобы закончить работу, а потом я обещаю дать тебе то, что ты хочешь. Он забудет верхний мир, будет заботиться только о тебе. И вы будете счастливы, куда счастливее, чем могли быть на Земле.

Я пыталась закрыть уши, но голос манил слишком сильно. Я невольно представляла, как Нат меня любит, и мы вместе…

— Зачем тебе Земля? — прошептала Прессина. — Люди не доверяют тебе. Они ненавидят и боятся тебя. Ты не оттуда. Только здесь ты можешь быть счастлива. Только здесь он тебя полюбит.

Я кивала. Но потом я увидела глаза Ната, огромные и злые. Я испуганно застыла. Даже если Прессина говорила правду, как я могла пожертвовать волей Ната, его разумом, жизнями всех на Земле, чтобы получить любовь? Даже не любовь, а ее дешевую имитацию.

Прессина увидела только кивок.

— Да-а-а-а. Верно, Певчая. Снимай камень, спой для меня, и ты будешь счастлива.

Я кивнула. Пальцы нащупали цепочку и потянули. Выбор был ужасным, но я приняла решение.

— Да-а-а-а, — показался змеиный язык, кольца ослабили хватку.

Сорвав кулон, я закричала:

— Прыгай, Нат! — Дикая магия обрушилась на меня, я пела песню изменения изо всех сил и бросила камень в Прессину.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ:

УЙТИ

Прессина извернулась, Нат прыгнул, а я изменила песню, я меняла не себя, а камень. Я вложила в пение весь свой гнев, всю ярость, всю любовь к Нату, и камень рос, чтобы уместить все. Он полетел в Прессину, будучи размером с булыжник, увернуться от него не получилось бы.

Она взорвалась с визгом, что заглушил Дикую магию. От взрыва содрогнулась пещера. Нат все еще был в ее плену, он отлетел в вихре чешуи.

Камни падали с гудящих стен, я звала Ната. Я убила и его?

Вихрь отпустил его, он упал на пол пещеры. Уклоняясь от камней, я бежала к нему, но я запнулась и упала. Я нащупала свой камень, маленький, тусклый, на нем было еще больше трещин, но он все еще был единым и на цепочке.

Я надела кулон, но он не заглушал музыку, а я уже привыкала к ней. Хоть я ее не понимала, голова уже не кружилась.

Я поднялась на ноги и поспешила к Нату. Он был без сознания, в ожогах и синяках, конечности торчали под странными углами. Я заплакала. Он еще дышал, но надолго ли?

Я озиралась, пытаясь понять, чем помочь ему. Я увидела тело змеиной змейки, маму. Мелисанду было едва видно под камнями. Одо был у камня, где стояла мама…

Смерть. Смерть была всюду.

А потом пение.

Музыка полилась из пещерок и проемов. Я не понимала фразы, но ее настроение и темп были не такими, как у отряда Прессины.

Вскоре в пещеру ворвались морская звезда, акулы и кальмары, они танцевали вокруг меня радугой цветов. Вскоре все место мерцало яркими существами, они меняли цвета, полоски и точки.

— У тебя получилось! — кричала стайка рыбок.

— Ты убила Прессину!

— Ты освободила нас!

— И мы помогли, — гордо сказало существо с зубами акулы. — Мы одолели остальных.

— Последние сдались со смертью Прессины, — сказал мне кальмар. — Без ее магии, направляющей их, они забыли, зачем сражались с нами.

Рыбки радовались.