Ярость

Они рассказывали, как справлялся наш мир, пока меня не было. Судя по отчетам, от волны пострадал только Лондон. Я боялась, что утонет весь город, но эвакуация и моя магия ветра уменьшили ущерб от волны. Погибших считали сотнями, а не тысячами, почти все здания в городе выстояли.

И все же волна навредила многим. Хотя Темза теперь была в своих берегах, дома были погребены в иле. Вещи людей были разрушены или уплыли. Причалы пропали, и припасы теперь доставляли телегами.

Но жители уже начали отстраиваться.

— Они только об этом и говорят, — сказала Норри. — Некоторые скорбят, но остальные хотят жить.

— Всюду люди приводят дома в порядок, — сказал Пенебригг. — Порой ущерб не так плох, как кажется на первый взгляд. Я был вчера в своем доме, нижние этажи в ужасном состоянии, но чердак остался целым — книги, приборы, часы. Я даже нашел там запасные очки, и они так же хороши, как старые, — он коснулся их и зевнул.

— Вы долго не спали, доктор Пенебригг, — сказала Норри. — Вам стоит прилечь.

— Я не могу оставить мальчика, — сказал Пенебригг, но снова зевнул.

— В комнате рядом с этой есть кровать, — сказала Норри. — Займите ее, а мы с Люси поспим позже. Нату потребуется забота, так что нам лучше сидеть рядом посменно.

Пенебригг все-таки согласился. Он ушел, и Норри сказала:

— Он совсем себя не жалеет.

Я кивнула, но не сводила взгляда с Ната. Через пару минут я сказала:

— Он моргнул?

Норри склонилась.

— Возможно.

Я часами держала Ната за руку. Теперь я сжала его ладонь.

— Нат, ты нас слышишь?

Ответа не было.

Я пыталась снова и снова, пока Норри не остановила меня.

— Только силой воли его не вернешь. Вот если бы ты помогла ему магией…

— Нет, — исцелением я не владела. Я отпустила его руку и отвернулась, терзаемая тревогой. — Я ничего не могу для него сделать.

Норри коснулась моей ладони.

— Дитя, не оставляй надежду. Что бы ни случилось, не вини себя.

— Но я подвела его, Норри. Я не вернула нас достаточно быстро. И не защитила от Прессины, — мои ногти впились в ладони. — Я подвела и маму. Если бы я была быстрее…

— Тише, дитя, — Норри обняла меня. — Ты старалась. Это все, что ты могла сделать.

— Но я подвела ее. Подвела их обоих. Если и он умрет…

— Не говори так! — Норри обняла меня крепче. — Он столько продержался, Люси. Это что-то значит. Как и твоя мама, я не вижу тут твоей вины. Ты спасла ее из ужасного плена.

— Но она умерла, — слезы жалили глаза.

— Да, — Норри отодвинулась и убрала волосы с моего лба. Она редко плакала, но в тусклом свете огня я видела, что и она плачет. — Мы все хотим, чтобы было не так. Но послушай, дитя. Твоя мама хотела знать, что уберегла тебя, она увидела тебя еще раз. Ты дала ей это, — она обняла меня снова. — Ты дала ей это.

Огонек против черного отчаяния. Но я должна была держаться за него, за него и за надежду, что Нат выживет.

† † †

Прошел еще день, Нат не просыпался. Час за часом я была рядом с ним. К моему удивлению и облегчению, король не вызывал меня, как и остальные.

Я осталась одна и сидела рядом с ним, Норри и Пенебригг переживали, что я сама еще не до конца восстановилась. Настояв, чтобы я отдохнула, они отправили меня в комнаты, что выделили Норри, напротив лазарета.

А потом ко мне пришла Сивилла.

Мягкой шерсти на ней было больше шелка, она крепко обняла меня и посмотрела с сочувствием.

— Мне очень жаль, Люси. Из-за твоей мамы, из-за Ната…

Я скривилась, и она сменила тему.

— Когда ты в последний раз ела?

— Не помню…

— Тогда мы тебя накормим. Тебе нужны силы, — она порылась в шкафчике с едой, а потом усадила меня с холодным мясным пирогом, который Норри приберегла, когда я не стала его есть — Поешь.

— Не могу, — я слишком переживала за Ната.

Сивилла тепло посмотрела на меня.

— Пока есть жизнь, есть надежда, Люси. Я видела, как на этой неделе люди чудом восстанавливались. А тебе нужно поесть. Я не уйду, пока ты не поешь.

Я взяла кусочек, а она рассказала, как приходили в себя жители. Она скромничала насчет своей роли в этом, но я все понимала между строк. Она творила чудеса. С помощью Джоан и отряда добровольцев она получила несколько благородных домов и земель в высоких частях Лондона и нашла убежище для всех, кто его просил.

— Порой комнаты были слишком заполнены, — призналась она, — но это не беда. У всех каждый день есть суп, а порой и хлеб с элем.

— Им повезло, что есть ты, — сказала я, считая, что и мне с ней повезло.

Сивилла покраснела.

— Не знаю, но так приятно быть полезной. Я сказала Генри, что после всего этого не вернусь к старой жизни. Я знаю, какой королевой хочу быть, — она посмотрела на меня с решимостью. — И ничто меня не остановит.

Я улыбнулась впервые после того, как вернулась из Глубин.

— Хорошо.

— А ты? — Сивилла стала нерешительной. — Я говорила Генри, что он должен дать тебе время прийти в себя, Норри и доктор Пенебригг говорили так же. Он отдал приказ не беспокоить тебя.

Потому меня никто не вызывал.

Сивилла продолжала:

— То, через что ты прошла, ослабило тебя, и я уверена, что твоя магия не сразу вернется в полном размере. Но ты нужна городам, Люси. Как только ты сможешь…