Ярость обреченных

Левый фланг был ожидаемо атакован тяжелой конницей сипахов. Удар лучших всадников из числа мамлекской знати был страшен и развалил бы иной строй ландскнехтской баталии, но благодаря картечи легких пушек и залпам мушкетеров ругские пикинеры устояли. Правда, острие бронированного клина сипахов рассекло фалангу аж до восьмой шеренги, но завязло в последних двух рядах, окончательно потеряв скорость. Закованные в броню витязи надежно подпирают порядки десятой шеренги пикинеров и готовы вступить в схватку в любую минуту. Я уверен, что они даже жаждут этого! И еще я уверен, что левый фланг устоит — вот только вряд ли солдаты мушкетеро-пикинерского полка сумеют прийти к нам на помощь. А ведь вскоре она потребуется: к подножию холма уже устремилась трехтысячная масса азепов, а за их спинами неотрывно держится — я узнал их по блеску брони на солнце — не менее полутора тысяч лучших пешцев султаната. Серденгетчи…

— Отец, — я сам удивляюсь прорезавшемуся в моем голосе волнению, — мы не выстоим.

Старый барон Руга, развернув ко мне сильно похудевшее, изможденное тяготами и тревогами последних дней лицо, хрипло ответил:

— Многочисленность врага еще не ключ к успеху. Здесь десять хоругвей не самых последних в Республике бойцов, выгодная позиция…

— Я не о том, отец. За азепами следуют «рискующие головой» — серденгетчи, лучшие бойцы из числа ени чиры. Это штурмовая пехота заурцев, вроде ванзейских гренадер, и я в свое время был их сотником, а потому знаю, на что они способны. Серденгетчи прорвут строй лехов.

— Но не я руковожу битвой — ты же видел, каких трудов стоило заставить стрельцов…

— Но ты можешь отправить вестового к Аджею, отец! Правый фланг прикроют рейтары — тем более, судя по построению ени чиры напротив, заурцы приготовились отражать там атаку, а не наступать!

— Что же… Ты прав, сын… Наши пикинеры смогут остановить их.

Отдав приказ стоящему чуть в стороне лехскому офицеру, живо кинувшемуся его исполнять, барон снова повернулся ко мне:

— Аджей… Если это действительно так и враг столь опасен… Тем более там твои недавние соратники…

Я даже приоткрыл рот от удивления:

— Не верю своим ушам, отец!!! Неужто ты хочешь отправить меня в тыл?!

Родитель опустил глаза, словно стыдясь своих слов, но голос его тверд, хотя в нем и сквозят просящие нотки. Похоже, ему просто неловко.

— Я потерял тебя двадцать лет назад, а обрел всего лишь на три месяца… В прошлой схватке ты получил рану — рану, от который мог умереть. Никто не знает, как я мучился, когда ты метался в жару и ни один лекарь не мог сказать, выживешь ты или нет! И сейчас я отчетливо понимаю, что просто не могу потерять тебя еще раз!!!

Отец обратил на меня горящий, полный родительской боли пронзительный взгляд. Но я его выдержал.

— Не только ты потерял меня двадцать лет назад, но и я тебя… папа. Но ты не знаешь, что я, еще будучи ребенком, разочаровался в тебе, разуверившись, что ты когда-либо найдешь нас с мамой и вернешь, и я отвернулся от тебя. Это было по-детски глупо, но я действительно отвернулся от тебя — от памяти о тебе, от тоски по тебе, от любви к тебе… Я отказался от тебя, чтобы выжить в новой жизни, и вместе с тем я отказался от себя прошлого — от собственной крови, от родства, от имени. Я стал новым человеком — будучи уверен, что и ты выкинул нас с мамой из своей жизни, из сердца, забыл нас! А оказалось, что ты хранил память о нас и любовь все эти годы, сделал все возможное и невозможное, чтобы вернуть нас. Так что получается, что я тебя предал. Предал, пусть и по незнанию, не спорь! И я просто не могу сейчас оставить тебя — это будет второе предательство, уже сознательное… Нет, так я не поступлю.

— Сынок… — Глаза отца невольно увлажнились. — Но у тебя ведь нет детей… Если ты погибнешь, то кто останется после? Как ты можешь уйти сейчас, зная, что на земле не останется никого с твоей кровью?

— Папа, девушка, которая выхаживала меня, Ренара, носит под сердцем моего ребенка. Я не успел еще взять ее в жены, но, коли останусь жив, обязательно возьму. Так что наследник у меня уже есть.

Барон удивленно вскинул брови, а после счастливо рассмеялся:

— Вот ведь хват! Эх, чувствуется ругская кровь — только-только оправился от ран, а уже ребенка заделал! Значит, я стану настоящим дедушкой?!

— Станешь, отец, обязательно станешь!

Добавлять «если выживем» я не стал. Воинская судьба всегда непредсказуема, так зачем портить редкий счастливый момент?

Король Аджей Корг.

— Барабанщик! Отбей «общий разворот налево»!

Бум-бурубум-бум-бум!!!

Десять сотен пикинеров и столько же стрельцов в единый миг выполнили разворот налево.

— Барабанщик! Отбей «всем вперед»!!! Следуем к холму!

Бурубуру-бум!!!