Ярость огня

Я поднимался следом за Дело по наружной винтовой лестнице, высеченной в неприступной скале и выходящей на Северное море, – она соединяла логово драконов, где я работаю, с Крепостью на вершине горы. Оба строения были построены еще во времена первого нашествия аврелианцев, когда они вторглись в Норчию со своими драконами, поработили мой народ и переименовали наш остров в Новый Питос. Чистокровные драконы вскоре после этого зачахли от холода, но повелители прижились.

И сейчас, впервые за несколько поколений, у них снова появились драконы. Двадцать пять, если быть точным, драконов, вылупившихся из яиц, что были привезены с собой изгнанниками из Каллиполиса десять лет назад.

Драконы для мести.

Драконы для выживших сыновей изгнанников. Драконы для сыновей повелителей, на чье радушие они полагались. Титулы для их детей в великом Каллиполисе будущего.

Но сыновей катастрофически не хватало. Изгнанные Триархи были вынуждены предоставить вылупившихся детенышей драконов остальным людям. Драконорожденным женщинам вроде Джулии. Полукровкам, просочившимся с островов-вассалов Каллиполиса, когда-то презираемым за незаконнорожденность, а теперь таким необходимым.

Драконы по-прежнему оставались невостребованными.

И потому, пока флот был не до конца укомплектован, драконорожденные прибегли к шагу, в эффективность которого мало кто верил.

Они подарили оставшихся драконов сыновьям и дочерям своих норчийских крепостных.

И драконы сделали Выбор.

Нас называют наездниками смирения.

* * *

Мы с Дело вошли в стеклянный зал, и за то краткое мгновение, которое требуется, чтобы сделать вдох, я осмотрел помещение. Огромное пространство из сплошных окон рифленого стекла открывало вид на карстовые столбы, взметающиеся из Северного моря, а объединенные президиумы драконорожденных полуаврелианских правителей и изгнанников из Каллиполиса окружали нас кольцом жестких стульев. В центре восседал Радамантус, полуаврелианец, Великий Правитель Нового Питоса, который после Революции присвоил себе ранее освободившийся титул Аврелианского Триарха. Среди выживших не оказалось других аврелианцев из Каллиполиса, чтобы оспорить данное решение.

В двух креслах по краям сидели самые высокопоставленные наездники Трех Семейств. Иксион Грозовой Бич и Роуд, полуаврелианец, а последнее пустовавшее кресло предназначалось для него – Дело. Три предполагаемых Триарха. Когда Каллиполис восстановится и объединится с Новым Питосом, они будут править втроем.

Я преклонил колени, упираясь ладонями в пол и опустив взгляд на каменные плиты.

Дело заговорил:

– Представляю стеклянному залу моего оруженосца Гриффа Гаресона из клана Наг, наездника смирения из новопитианского флота.

Он по-прежнему стоял рядом со мной, вместо того чтобы занять свое место рядом с Иксионом.

– Добро пожаловать, Грифф. – Мне даже не требовалось видеть говорившего, чтобы представить его: Радамантус напоминал огромного медведя, в чьей красновато-каштановой шевелюре пробивалась седина, а золотистую кожу испещряли морщины. – Иксион сообщил, что у тебя может быть… секретная информация о Джулии.

Радамантус славился в кланах особой жестокостью, но я обнаружил, что по сравнению с причудами изгнанников из Каллиполиса и их драконов его правление было справедливым, пусть и казалось жестким. Я не сводил глаз с каменных плит между моими ладонями.

– Боюсь, господин Иксион ошибся, Ваша Светлость. Леди Джулия никогда не относилась ко мне как к доверенному лицу.

Иксион фыркнул. Сын Радамантуса, Роуд, во всем подражающий Иксиону, тоже усмехнулся.

До моих ушей донесся голос леди Электры, в котором звучало неприкрытое презрение. Она – двоюродная бабушка Иксиона и Джулии, вдова Грозового Бича, который погиб еще до Революции, и решение о наборе норчийских наездников никогда ее не устраивало.

– Меня всегда настораживает, когда они слишком хорошо говорят на драконьем языке.

Дело оставался, слегка покачиваясь, стоять рядом со мной. Я поднял руки, требуя разрешения говорить:

– Леди желает, чтобы я говорил на норише?

– Нет уж, благодарю. Это пустая трата времени, Радамантус.

– Я не верю ему, – сквозь разговоры старших долетел до меня голос Иксиона. Холодный и уставший, словно слова наскучили ему в тот же момент, как он их произнес. За долгие годы тренировок с ним я привык к тому, что от одного лишь звучания меня прошибал холодный пот.

Голос Иксиона ассоциировался у меня с различными неприятными эмоциями: болью, страхом, унижением.

– Пораскинь мозгами, Грифф, возможно, ты все-таки что-то слышал, когда она путалась с тобой…

– Иксион, – резко одернул его Радамантус.

Роуд, уловив, к чему клонит Иксион, решил тоже вступить в игру.

– А как Агга? – спросил он. – Возможно, она поможет тебе вспомнить? Мы можем притащить ее сюда. Вместе с выводком.

Я заметил, как мои пальцы сжимаются на каменном полу. Ждал, что кто-нибудь добавит: «Это не обязательно», но все продолжали молчать.

Обычно в наездники брали норчианцев, у которых имелись семьи. Иксион с Роудом давно уяснили зачем. И быстро прознали имя моей сестры.

До меня донесся тихий, напряженный голос Дело: