Ярость огня

Она высвободилась из моих объятий и помогла мне сесть. Любое движение, даже самое незначительное и осторожное, обжигало подобно пламени. Мы держались за руки, ее лицо находилось так близко к моему, а примятые рыжие волосы мягкими волнами обрамляли лицо, где на щеке отпечатался след от подушки.

– Атрей появился там со своей Стражей, потому что… он не хотел, чтобы ты вернулся из Крепости.

Я взглянул на нее, пытаясь понять, почему она так считает или что все это значит, и она снова продолжила говорить.

Рассказывать о Дворцовом дне.

Ей пришлось повторить дважды, чтобы я ее понял.

«Атрей не спасал твою жизнь в Дворцовый день».

– Нет, он сделал это, он говорил…

– На каком языке он отдал приказ солдату, Ли?

Она посмотрела на меня в ожидании ответа.

На каллийском. Языке, которого я практически не знал, пока она не взялась обучать меня.

Я пытался побороть захлестнувшую меня панику, вспоминая то, что было произнесено на драконьем языке.

– Но перед этим отец просил его, и он пообещал отцу…

Слезы застыли в глазах Энни. Я посмотрел на ее опухшее от слез лицо и прочитал на нем все, о чем она думает, о чем вспоминает. О чем не может сказать вслух.

Что пустые слова призваны утешить умирающего.

Я выдернул руки из ее ладоней.

– Если Атрей не хотел, чтобы я вернулся после дуэли, – начал я, убеждая себя в том, что это нелепо, зная, что это нелепо, пусть и слышал дрожь в своем голосе, – зачем нужны были свидетели?

Пальцы Энни сжались на коленях.

– Я привела свидетелей, – прошептала она. – Я не придала тогда значения этому приказу.

На мгновение в воцарившейся тишине слышался лишь звон колоколов на ратуше, отбивающий четверть часа.

«Встань, сын Каллиполиса».

Энни взглянула на меня полными слез глазами. Ожидая.

А затем до меня долетел звук моего собственного дыхания, когда я попытался сделать глоток воздуха.

Энни снова хотела взять меня за руки, но я отмахнулся от прикосновения.

– Ли…

– Я убил Джулию ради человека, который желал мне смерти?

– Ты сделал это не ради него…

От ее слов нервы, натянутые как струна, треснули, и я разразился смехом, который совсем не походил на мой привычный смех.

– Потому что я сделал это ради тебя? – Мой громкий голос, напоминающий раскаты грома, отскочил от выкрашенных белой краской стен. Энни поморщилась от громкости. Следующие слова я произнес медленно и отчетливо: – Ты знала?

У Энни сорвался голос:

– Нет! Я не знала, когда Атрей спрашивал меня, пойдешь ли ты на это… я поняла только после…

– Атрей спросил тебя, сделал бы я это?

Энни, побледнев, замерла. Словно зашла слишком далеко на лед. А затем сделала дрожащий вдох, словно осознала, что не может остановить себя.

– Он спросил, думаю ли я, что ты способен на это, – прошептала она, – и я ответила, что способен.

– Потому что знала, что я вернусь к тебе. – Она отшатнулась от собственных слов, вернувшихся обратно, которые прозвучали как пощечина.

И внезапно то, что я считал желанием при взгляде на нее, изменилось.

Кровь моей кузины, моей родственницы, была на моих руках. Меня послали на эту дуэль, словно хотели принести в жертву. Мой отец был потерян для меня во всех возможных смыслах, в каких только можно потерять любимого человека.

А теперь для меня потерян и Атрей.

И все это, все эти страдания воплотились в тощей девчонке с копной спутанных рыжих волос и россыпью веснушек, в этой рабыне…

Которая все требовала, требовала и требовала что-то от меня, пока от меня ничего не осталось, и по-прежнему ждала, что я вернусь к ней.

– Ли?..

Энни медленно отодвинулась, словно от дракона, втягивающего в себя воздух. И я почувствовал, как обжигающий ком в горле становится больше, с какой силой давит на мое нутро. Мои слова прозвучали скованно и нерешительно:

– Я думаю, тебе следует уйти.

Она поднялась на ноги, и на лице ее отразился страх, но мне показалось, что это не страх вовсе, а удовлетворение.

– Я собираюсь вернуть тело Джулии, – проговорила она.

Неужели она ждет от меня благодарности?

При мысли о чертовой абсурдности происходящего я вдруг ощутил, как на лице расплывается странная и чужая улыбка.

Энни, заметив эту улыбку, съежилась.

– Мне жаль, Ли… – Слова сорвались с ее губ и повисли между нами.

– Убирайся.

ЭННИ

Прошло меньше суток с того момента, как Ли сюр Пэллор провозгласил меня Первой Наездницей и Командующей Флотом Каллиполиса. Несколько часов назад он убил свою кузину и подругу детства на дуэли, чтобы доказать преданность режиму, уничтожившему его семью.

Восемь лет прошло с тех пор, как он узнал о том, что его отец убил моего.

Девять лет с тех пор, как мы стали друзьями.

Десять минут, как он выдернул свои ладони из моих и ощетинился на меня так, что у меня волосы на затылке встали дыбом.

«Его тело заперто в клетке, – уверяю себя, – он лишь пленник».