Яростные тени

Или пока до него не дошло, что именно ее духи разбили окна в первом поезде.

Один, два, три, четыре…

Гнев ослеплял и лишал ее самообладания. В этом случае духи со смертельной яростью нападали на того, кто ее разозлил, так что надо подавить опасные чувства. Она обязана. Отец поручил ей договориться с этим мужчиной. Амулет джед значил для него больше, чем просто научное изыскание и ценная собственность, особенно потому, что он был согласен расстаться с такими деньгами, чтобы получить находку до того, как какой-то музей и другие коллекционеры предложат свою цену. Отец сказал, что обретение этого амулета важнее всего в его жизни.

Пять, шесть, семь, восемь…

Хэдли считала, пока духи не скрылись в стенах, а мистер Магнуссон перестал сыпать ругательствами. Во всяком случае она так думала, потому что он перешел на шведский, и нельзя было сказать наверняка.

– Какого черта! – воскликнул он уже на понятном языке. Он стоял наготове, рассматривая кучу сваленного багажа и убирая растрепанные кудрявые волосы с лица. У него был такой острый хитрый взгляд ярких холодных голубых глаз цвета фаянсовой вазы лотоса в четырнадцатой витрине выставки позднего периода Нового царства. Его внешность отвлекала: необычные глаза, запавшие щеки и благородные скандинавские скулы, высокие и выпуклые, как нос корабля викингов. И эти губы… с ямочками в уголках и такие полные, что им позавидовала бы любая женщина.

Единственный недостаток – плохо сросшийся нос. Он был сломан ниже переносицы, привлекая внимания, но все же не слишком портил Лоу. Как же нечестно, что меркантильный охотник за сокровищами настолько ослепительно красив.

Она видела его фотографию, как и жители половины мира, но реальность оказалась много лучше. Он уверенно держался, иногда выказывая пренебрежение. Щетина и потрепанные туфли делали его похожим на сказочного короля в одеянии бродяги. Ему ведь плевать на ее мнение. Его брат – один из самых богатых бутлегеров Сан-Франциско. Хэдли не удивилась бы, если незаконные накопления Магнуссонов превышают то, что осталось от наследства ее матери.

– Вы это видели? – спросил он, раскидывая руки, будто потерял равновесие.

– Видела.

– Вагон тряхнуло? Что произошло?

– Все закончилось, – ответила Хэдли, пытаясь изобразить дурочку. – Так какой у вас план, мистер Магнуссон? Мы скроемся здесь часов на восемнадцать до самого Сан-Франциско или сойдем на следующей остановке?

– Боже, не знаю. – Он расправил сумку, прикрепленную к его груди, и озадаченно посмотрел на упавший багаж у своих ног. – А что вы думаете?

Так теперь он интересуется ее мнением?

Она задумалась над их положением.

– До Рино нет приличных станцией, так что шансов найти открытую билетную кассу в этом время ночи почти никаких.

– Возможно, вы правы. Нам пришлось бы спать в зале и дожидаться следующего поезда, возможно целые сутки. – Он протяжно выдохнул. – Я не был дома целых девять месяцев, несколько недель нормально не высыпался, так что предпочел бы не задерживаться. А что в следующем вагоне? Вы что-то видите за шторкой?

Хэдли подошла к двери между вагонами, но вспомнила, что случилось на платформе поезда, и поспешно надела пальто.

– Поздно, я уже все видел. – Лоу боком проскользнул мимо нее. – Вы стали ярким событием моей поездки домой.

Нежеланное возбуждение лишило ее последних остатков стыда. Ради бога. Что такое, она ведь обычно не ведется на пустую лесть? И почему тут так тепло? Хэдли украдкой обмахнула лицо, пока Лоу смотрел, что там дальше.

– Кухонный вагон, кажется, пустой. – Он, не глядя, поманил Хэдли за собой. – Если нас поймают, говорю я.

Они поспешили дальше. От запаха свежесваренного кофе и поджаренного хлеба желудок Хэдли заурчал. Следующей была смотровая площадка, полная сигаретного дыма. Тут расположился только один пассажир, который был настолько увлечен газетой, что даже не обратил на них внимания. Наконец они попали в спальный вагон, где по левую сторону узкого коридора находились частные купе. Дальше было открытое общественное помещение.

– Кабинет управляющего, – прочитал мистер Магнуссон позолоченную надпись на деревянной двери. – А, вот и купе. – Занято, занято, занято. Дверь последнего открылась, и оттуда вышел долговязый молодой человек не старше семнадцати-восемнадцати лет в форме железнодорожной компании.

– Кабинет управляющего, – прочитал мистер Магнуссон позолоченную надпись на деревянной двери. – А, вот и купе. – Занято, занято, занято. Дверь последнего открылась, и оттуда вышел долговязый молодой человек не старше семнадцати-восемнадцати лет в форме железнодорожной компании.

– Простите, сэр, – сказал он, опуская глаза и отступая в купе, чтобы не столкнуться.

– А это купе не занято? – спросил мистер Магнуссон.

– Сейчас нет, сэр.

Мистер Магнуссон показал проводнику билет на поезд.

– Мы ехали на 127-м. – Он махнув рукой в сторону Хэдли. – Но нас пересадили на этот поезд в Солт-Лейк-Сити. Муж моей сестры… ладно, скажу прямо. Этот пьяница угрожает ей. А она ждет ребенка. Жуткое положение.

Хэдли открыла рот.

Проводник удивился не меньше.

– Да, сэр.