Ящик для письменных принадлежностей

Надпись сделана на оборотной стороне фотографии. Так как там не хватило места для всего, что хотел сообщить подписавшийся, продолжение он перенёс на поля своего текста, двигаясь по кругу в направлении, противоположном ходу часовой стрелки:

Охваченный отчаянием, я поднялся на борт греческого судна, отправлявшегося в длительное плавание, имея при себе лишь капитанский ящик для письменных принадлежностей, хоть я и не капитан. В этом ящике лежат вещицы, принадлежавшие моей самой большой любви. Отправляясь в путь, я кладу туда свой дневник, который когда-то вёл во Франции, пусть он напоминает мне о тех прекрасных днях, фотографию моей любимой с ребёнком и другие предметы, собранные с большим трудом и связанные с ней и моими воспоминаниями. Они будут сопровождать меня в плавании… Одна мысль утешает меня в моих бедах:

«Счастливая любовь одного из потомков может возместить девять несчастных любовных романов предков».

POST SCRIPTUM

Я, тот самый человек, который когда-то купил ящик для письменных принадлежностей, однажды снова встретил того, кто мне его продал. Дело было этой зимой в Которе. Дул «юго», принёсший сумрак более долгий, чем ночь; дождь не давал никуда выйти после ужина. Я сидел в холле, когда послышалась музыка. Кто-то поставил кассету с песней «В рубашке тихой завтрашних движений…». Я вспомнил, что и в ящике для письменных принадлежностей эта мелодия предвещает «юго». Привлечённый песней, я встал и подошёл к стойке бара. Передо мной стоял официант из Будвы. Лицо его было серебряным и неподвижным. Теперь он работал здесь.

— Добрый вечер, Ставро, ты меня помнишь? Сможешь ли ты смешать для меня вино с водой по-гречески? Только смотри, чтобы воздух не попал в бокал, пока наливаешь!

Ставро, казалось, обрадовался шутке, он сказал:

— Добрый вечер, господин М. Добро пожаловать! Какая непогода! Сегодня ночью даже рыбы плачут… Сейчас я вас обслужу.

И поставил на стол бокал белого вина, смешанного с водой.

— Могу ли я у тебя кое-что спросить, Ставро?

— Я не запрещаю. И Бог через купину спрашивал, да мы не ответили.

— Скажи мне, как к тебе попал ящик для письменных принадлежностей, тот, который ты мне продал?

На лице Ставро заиграла твёрдая мужская улыбка. Некоторые улыбки могут подолгу жить на лицах мужчин и женщин, не исчезая столетиями. Они даже достаются в наследство следующим поколениям. Улыбка на лице официанта насчитывала по крайней мере несколько веков.

— У меня и сейчас найдётся кое-что на продажу, — процедил он. — Лекарство от старости. Вам могу дать в кредит.

— Что это за лекарство от старости, Ставро?

— Все мы больше печёмся о желудке, чем о душе. Поэтому каждый вечер нужно встать возле открытого окна, чтобы изгонять из себя дьявола. По десять раз. Это нетрудно, просто надо уметь. Носом вдохните столько, сколько сможете, — на каждую Божью заповедь по одному вдоху, а потом выдохните ртом весь воздух из всего тела, до самого желудка. Когда у вас изо рта выйдет какой-то незнакомый, тяжёлый запах, дело сделано. Это запах дьявола. Значит, он выходит. Его изгнали прекрасные запахи Божьих заповедей. Вот так выдыхайте каждый вечер десять раз, пока не появится запах дьявола, и получите жизни на десять лет больше…

— Прекрасно, Ставро, но мне по-прежнему очень хотелось бы узнать, откуда ты взял тот ящик.

— Эх, господин мой, в жизни всегда знаешь, где посеял, и не знаешь, где пожнёшь. Но клянусь Господом, дело было не так, как вы, господин, думаете.

— А откуда ты знаешь, что я думаю?

— Мне ли не знать, где чёрт женится? Это моя работа, подливать и угадывать, что клиент думает.

— И что же я думаю, Ставро?

— Господин думает, что я не умею смешивать вино с водой по-гречески. Ведь так, скажите откровенно?

— Да, Ставро, именно так я и думаю. Не умеешь. Но это не беда. И всё-таки, скажи мне, ты знал владельца того ящика? Не родственник ли он тебе?

Губы у Ставро покраснели, и на них заиграла роскошная женская улыбка. Ещё более старая, чем та, мужская. Он оскалил все зубы и ещё один в придачу и жалобным голосом сказал:

— Нет у меня больше ни родных, ни близких. Всех, господин М., всех унесла война. Время потекло вспять, и пришли последние годы, злые и опасные.

— Так откуда ты знал хозяина?

— Как откуда, господин М.? Как мне его не знать, когда я ещё в Боснии хотел застрелить его? Но не попал.

— Промахнулся?