Ящик Пандоры

— Кто вы такой? Это же беззаконие! Почему вы здесь? — задавал Турецкий один за другим вопросы.— Я прошу немедленно связать меня с прокурором города!

— Главное управление БХСС. У меня приказ: пригребать всех, кто сюда припрется,— невозмутимо продолжал рыжий.

— Возьмите мое удостоверение. Вот- тут, в нагрудном кармане.

— Возьмем, когда надо будет. Вы тут, понимаешь, миллионами ворочали. Русский народ грабили. А теперь скулеж подняли. Один кричит: «я — депутат, неприкосновенный!». Другой пришел: «я — следователь!». Одного такого мы вчера прихватили, в кармане удостоверение полковника госбезопасности. Проверили: липа. Надо и с тобой разобраться. Небось, каждый месяц на лапу получал от жидо-масонов, а? Правильно я говорю, Селезнев? Так нам в главке сегодня объяснили? — спросил рыжий, обращаясь к помощнику.

Тот в знак согласия кивнул головой.

Обстановка в кооперативе «Эхо» свидетельствовала: здесь произвели тотальный обыск. Содержимое столов и шкафов было выволочено на пол, осиротевшие компьютеры, лишенные хозяев-работников, жалобно попискивали.

Из дальней комнаты вывели Ключика, руки его тоже были схвачены наручниками. Его сопровождали трое мужиков спортивного вида в импортных костюмах.

— Вы что, не видите, это же следователь Турецкий! Отпустите его немедленно. Он в наших делах темный!

На его слова никто не обращал внимания. Вывели из задних комнат еще пятерых задержанных.

— Всех погрузить в машины. Продолжать операцию,— скомандовал рыжий детина,— везите всех прямо в Бутырку.

— Не имеете права! — снова заорал Турецкий.— Везите меня в прокуратуру! Я привез сигареты Ключанскому и не имею никакого отношения к этому кооперативу! И вообще вы не имеете права арестовывать людей таким образом!

Ключанский как-то странно взглянул на Турецкого.

— Вот ты у меня поговоришь! — сказал красивый блондин спортивного вида в импортном костюме и ударил Турецкого кулаком в лицо. Кровь хлынула из носа, но Турецкий еще пытался ударить ногой блондина в пах-и получил сокрушающий удар в солнечное сплетение.

Очнулся он только на заднем сиденье машины, въезжавшей во двор Бутырской тюрьмы.

И снова стал орать и вырываться из цепких рук охранников, он кричал и вырывался, пока его вели по длинным коридорам и переходам Бутырки, требовал прокурора, доказывал, что его задержание — глубочайшая ошибка, за которую кто-то должен нести наказание, но в ответ слышал только гулкое эхо тюремных стен. Лица охранников, видавших в своей невеселой практике и не такое, хранили каменное выражение. И когда захлопнулась дверь камеры, он все стучал в металлическую дверь и объяснял кому-то невидимому, что у него совершенно нет времени сидеть в тюрьме, даже и по ошибке каких-то кретинов.

26

Миновав мост, шофер взял резко влево, к институту психиатрии имени профессора Ганнушкина, старинной больнице, сделанной на века и состоящей из отдельных больших корпусов. Мимо санитаров в белых халатах, мимо больных в халатах разноцветных Романова и ее помощник капитан Золотарев прошли в пятое спецотделение. Дежурная сестра вызвала заведующего отделением, который уже был в курсе дела о том, что к ним пожаловала начальница Московского уголовного розыска.

— Рад познакомиться,— сказал бойкий толстячок, крепко пожав Романовой руку,— вот халаты, пройдемте со мной; пациент подготовлен, персонал оповещен.

— А разве Турецкого еще нет? — спросила полковник милиции. И уловив недоуменный взгляд завотделением, сказала дежурной сестре, прежде чем отправиться вслед за врачом:

— Да что я спрашиваю, я ж вижу, что нет. Турецкий, прокурорский следователь. Должен быть с минуту на минуту. Появится, пропустите без проволочек.

На лифте поднялись на. третий этаж, в специальный сектор — своего рода местную тюрьму. Тут под надзором гориллообразных санитаров содержались те, кто, по правде говоря, должны бы находиться по соседству, в Матросской тишине, то есть следственном изоляторе номер один, но по тем или иным соображениям- были упрятаны следственными органами в психинститут Ганнушкина. Для таких особых подследственных, поступающих на экспертизу с грифом «секретно», предусмотрено здесь восемь одиночных палат на восемь коек.

Толстячок провел посетителей в свой кабинет, достал из сейфа папку:

— Полистайте историю болезни.

— И чем он, по-вашему, болен? — спросила Романова, по-хозяйски усевшись за стол.

— По-моему, он болен тем же, что и «по-вашему». Романова с удивлением подняла на него васильковые глаза.

— Да, да. Я согласен с предварительным диагнозом, изложенным в вашем препроводительном письме: симуляция. Но симулирует ваш сотрудник талантливо. Я бы сказал, профессионально симулирует депрессивно-параноидное состояние. Комиссия, если не очень вдаваться, может посчитать его душевно-больным. Знаете, в больной стране не может быть стопроцентно здоровых жителей. При желании душевную хворь можно откопать у любого из нас.

Капитан Золотарев недовольно скривил губы: он явно был не согласен с последним заявлением психиатра. Однако, покосившись на Романову, решил вступить в разговор: