Ящик Пандоры

Моисеев подошел к шкафу — взять специальный флюид и другие приспособления для склеивания магнитофонных пленок. Пузырек был почти пуст. Он прекрасно помнил, что открыл новый совсем недавно и не успел использовать и четверти его содержимого. Значит, кто-то в его отсутствие резал и клеил пленку в его кабинете. Обычно без разрешения заместителя прокурора по кадрам Амелина или прокурора-криминалиста Моисеева никто не входил в кабинет криминалистики и тем более не открывал шкафы. Запасная связка ключей от двери и шкафов хранилась у Амелина, которую тот скрупулезно охранял и выдавал только под расписку. Двухкассетный же магнитофон хранился в сейфе, как и остальные наиболее ценные предметы, а код от замка знал только он сам, прокурор-криминалист Моисеев.

Семен Семенович дернулся было к двери — узнать у Амелина, кто работал в его кабинете, но тут же передумал и начал делать свою работу, мгновенно отключившись от среды, окружающей его кабинет: по всем правилам снял с пузырька из-под клея хорошо сохранившиеся отпечатки трех пальцев левой руки и с пластмассовой пробки с кисточкой — двух пальцев правой. Значит, правша. Ничего не стоящая информация — насколько Моисееву было известно, в Мосгорпрокуратуре не было ни одного левши.

Затем он вклеил в чистую пленку найденный кусок, нажал кнопку «PLAY» и услышал два голоса — мужской и женский. Он прослушал запись несколько раз, хотя звучала она полной бессмыслицей и как будто бы не представляла никакого интереса с точки зрения криминальной юриспруденции.

«— ...пожилой, Питер, звонит из телефонной будки возле кладбища машин Джеймсу, молодому, которого Берт Рейнолдс играет...

— Наоборот, это Джеймс звонит.

— Вот видишь, а говоришь — не помнишь. И о чем они говорили?

— Они разрабатывали план очередного убийства. Кажется, начальника полиции.

— Это я поняла, Саша! Конкретно — что они сказали?»

Моисеев снова и снова перематывал пленку и снова слушал, его старое сердце бултыхалось в груди, как износившийся мотор автомобиля, и он впервые в своей криминалистической практике не знал, что ему делать с попавшим нечаянно в руки -доказательством, а делать надо было срочно, потому что эта пленка была частью той записи, из которой была склеена беседа Турецкого и Бабаянца, склеена в этом кабинете, своими же товарищами по профессии. Он не имел ни малейшего представления о том, кто такие Питер и Джеймс, а также Берт Рейнолдс, который играет Джеймса, но разговор явно велся об одном из американских кинобоевиков, запрудивших сейчас видеорынок. И он снова вслушивался в то, что произносилось таким знакомым — чуть ироническим, чуть нервным голосом, несомненно принадлежащим Саше Турецкому, еще живому и невредимому.

* * *

Следователь Мосгорпрокуратуры Галактион Бабаянц расследует уголовное дело по почтовому ящику, где директором видный ученый по новым видам оружия генерал-лейтенант Сухов. В столовой прокуратуры Бабаянц сообщает об этом следователю той же прокуратуры Александру Турецкому, называя это дело «вонючим», а потом они начинают обсуждать другое дело — возбужденное по факту смерти Татьяны Бардиной, и Бабаянц обещает дать по этому другому делу дополнительную информацию, он считает, что в нем замешаны высокие чины из нашей прокуратуры. И вообще он уверен, что это убийство — он имеет в виду убийство Татьяны Бардиной. Следователь Гарольд Чуркин подслушивает этот разговор, сначала в очереди в кассу, а потом — сидя за столом рядом с Бабаянцем. Он не предполагает, что следователи Бабаянц и Турецкий сменили тему беседы.

Бабаянцу еще неизвестно, что ученый Сухов накануне этого разговора был убит.

Чуркин, тупой и амбициозный лгун, сообщает своим хозяевам о подслушанном разговоре, он шестерка в цепочке преступников, тех, кто украл секреты и убил Сухова, он хочет выслужиться, он с подкожным удовольствием преувеличивает опасность Бабаянца. Бабаянца надо срочно изолировать от Турецкого, надо выпытать, что ему известно по делу Сухова. Его обманом завлекают в квартиру Капитонова, дают читать какие-то ничего не значащие бумаги — он оставляет там свои очки. Потом его везут на эту фабрику смерти, он умирает под пытками.

* * *

Несмотря на сугубую секретность информации, вести о гибели Бабаянца и Турецкого, а также о готовившемся покушении на столичного прокурора распространились по горпрокуратуре с мистической быстротой.

Сначала Семена Семеновича вызвали в кадры и прямо оттуда — в следственное управление. Моисеев держался несвойственно бодро и также бодро отвечал на вопросы, но через четверть часа он бы уже не мог сказать, о чем, собственно, шла речь. Не успел он вернуться в свой кабинет, как его зазвали в УСО (уголовно-судебный отдел) — просто поболтать. Он довольно грубо (что также было не характерно для тихого криминалиста) отшил «усошников», а на последовавший за этим вызов в ГСО (гражданско-судебный отдел) просто не пошел.