Язычество Древней Руси

Пляска со спущенными очень длинными рукавами дожила до начала XX в. Искусствовед Н. А. Демина любезно предоставила мне фотографию пензенского крестьянского девичьего наряда, предназначенного для праздничной пляски; рукава свисают почти до щиколоток. (Рис. 128). Языческий, ритуальный характер подобной пляски очень хорошо определен известной сказкой о Царевне-Лягушке, где действуют Иван-Царевич и подаренная ему судьбой его жена - колдунья, оборачивающаяся то лягушкой, то змеей, то белой лебедью, то кукушкой, то красавицей Василисой Премудрой.(В сказках к ней применяется слово "хитра", но не как прилагательное, а как существительное: "… она не лягушка, а кака-нибудь хитра". Афанасьев А. Н. Русские народные сказки. М., 1914, т. 4, № 150, с. 33. Другие варианты см. с. 34-46.

)

Когда царевич нечаянно нарушает колдовские чары, Василиса (иногда Елена Прекрасная) оказывается в лесном краю за тридевять земель под покровительством Бабы-Яги; ей грозит опасность стать женой Кощея Бессмертного (с. 39). Первая половина сказочного повествования является как бы описанием подготовки и проведения обряда заклинания природы. Эпизод первый. Царь приказывает своим снохам изготовить или новую одежду или узорчатую ткань. Как мы знаем, для каждого этапа весенне-летних обрядов изготавливались полотенца с особой, приуроченной к определенному празднеству вышивкой. "Коврик", изготовленный Василисой, "изукрашен златом-серебром, хитрыми узорами".(Афанасьев А. Н. Русские народные сказки, с. 38.

) Эпизод второй. Для обряда необходим ритуальный "коровай", "богач". Снохи пекут хлебы; у Василисы-лягушки хлеб такой, "что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать: изукрашен хлеб разными хитростями, по бокам видны города царские и с заставами". Вспомним болгарский новогодний "богач" с его радом и волами, домом, хлевом, овечьей кошарой, а подчас и с пасекой.(Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 37.

) Эпизод третий, главный. Праздничный пир у царя. Василиса прячет в свои рукава косточки съеденных лебедей и выливает в рукава часть налитого ей вина.

"Дошла очередь танцовать; царь посылат больших снох (жен старших царевичей), а оне ссылаются на Лягушку. Та тотчас подхватила Ивана-Царевича и пошла. Уж она плясала-плясала, вертелась-вертелась - всем на диво! Махнула правой рукой - стали леса и воды; махнула левой - стали летать разны птицы" (с. 34).(Среди широких наручей встречаются парные, происходящие из одного клада, изготовленные одним мастером, но отличающиеся один от другого сюжетами изображений в соответствии со сказочным описанием пляски Царевны-Лягушки. В териховском кладе 1876 г. два браслета: на одном - стилизованные деревья и идеограмма воды. Он соответствует правой руке плясуньи ("…стали леса и воды"). На другом - шесть птиц и два семаргла; он соответствует левой руке ("… стали летать разны птицы…"). То же самое наблюдаем и на наручах клада 1903 г. из Михайловского монастыря в Киеве: символы воды и деревьев на одном (правом) и птицы на другом (левом).

)

Размахивание рукавами, разбрасывание положенных туда лебединых косточек и разбрызгивание вина было обрядовым действом, а необычная пляска чаровницы-потворницы, названная в древнем источнике "многовертимым плясанием" - танцем в честь бога растительности Переплута и орошающих эту растительность вил-русалок. (Рис. 129). Можно полагать, что в сказке о Царевне-Лягушке отражены не зимние, а именно весенние русалии: гости съезжаются в каретах, а не в санях, к столу подают лебедей, которые зимой отлетают, а самое главное - результатом заклинательного танца явился расцвет природы, появились (оттаяли) озера и реки, оживилась растительность, прилетели птицы.

В этом смысле в сказке о Царевне-Лягушке есть точки соприкосновения с архаичным славянским вариантом мифа об Аиде и Персефоне, о Кощее Бессмертном и Анастасии Прекрасной. Появление имени Елены в сказке может быть связано с весенним днем Елены - 21 мая?