Читаем Язык кино. Как понимать кино и получать удовольствие от просмотра полностью

Если герой представляет собой обычного с виду человека, у которого все валится из рук, то такой тип называется «неудачник». Он привлекает зрителя по разным причинам. Во-первых, вокруг неудачников всегда полно конфликтов: они что-то теряют, куда-то опаздывают, попадают в разные передряги. Гиперболизированный тип такого героя можно видеть в фильме «Невезучие» (1981) с Пьером Ришаром, где он играет тотального неудачника. Во-вторых, неудачник вызывает смех, а смех в большинстве случаев связан с внутренним чувством собственного превосходства. По законам комедии мы смотрим на персонажей сверху вниз, как на людей, гораздо менее приспособленных к жизни, чем мы сами. Это сравнение в пользу зрителя и вызывает улыбку. В драме, например, мы смотрим на героев как на равных, а в трагедии – снизу вверх, так как герои этого жанра часто обладают уникальными волевыми качествами и стойкостью, они готовы пожертвовать жизнью ради защиты своих идеалов.

Встречается иногда герой, который своими руками разрушил собственную жизнь, например, из-за алкогольной зависимости потерял и семью, и работу. Или страшный эгоизм не дает ему выйти на какой-то новый уровень взаимодействия с окружающим миром, как у героя фильма «День сурка» (1993), которому неведомые высшие силы дали уникальную возможность исправиться, проживая раз за разом один и тот же день своей жизни. Такой тип называется «падшая душа», и попытки героя исправиться неизменно будут вызывать зрительское сочувствие. В персонаже зритель видит «потенциального» себя и, смотря такие фильмы, занимается, по сути, самоуспокоением, убеждая себя, что если, не дай бог, и он окажется в такой ситуации, то тоже обязательно найдет из нее выход.

Четвертым типом является «супермен» – человек, обладающий рядом уникальных талантов в тех или иных областях. Одного из самых известных и характерных представителей этого типа зовут Бонд. Джеймс Бонд. Бесстрашный суперагент красив, обладает отличной физической подготовкой, метко стреляет, водит любой вид транспорта и регулярно спасает мир от очередного суперзлодея. Зритель им восхищается, ему хочется почувствовать себя на месте британского разведчика. Строго говоря, большинство аудитории именно для этого и ходит на подобные фильмы – чтобы хоть на два часа ощутить себя спасителем мира за рулем быстрого Aston Martin.

Зрительское восхищение порой настолько сильно способствует самоидентификации с персонажем, что способно заставить нас сопереживать даже негодяю при условии наличия у него талантов в той или иной области. Такой тип часто называют «талантливый негодяй». Для усиления зрительской симпатии рядом с ним часто ставят еще большего злодея, который начисто лишен талантов и обаяния. В уже упомянутом фильме «Молчание ягнят» зритель испытывает определенную симпатию к маньяку Ганнибалу Лектору в исполнении Энтони Хопкинса не потому, что он каннибал, а потому, что он проявляет себя ценителем искусства, тонким знатоком человеческой психологии и, кроме того, помогает в расследовании главной героине. В контрасте с ним дан маньяк по прозвищу Буффало Билл, который просто убивает людей и никак больше себя не проявляет. Главный герой фильма «Социальная сеть» (2010) – создатель Фейсбука Марк Цукерберг – показан довольно неприятным на первый взгляд типом: холодным, неспособным выстроить отношения с девушкой и способным предать своих деловых партнеров. Однако у него есть деловая хватка и таланты организатора и программиста, которые позволили ему стать одним из самых молодых миллиардеров мира. Кроме того, он обладает изрядной наглостью и прямотой – киногеничными качествами, дефицит которых испытывает большинство массовой аудитории, вследствие чего и отождествляет себя с таким героем с большой охотой.


Перейти на страницу:

Все книги серии Синхронизация. Включайтесь в культуру

Язык кино. Как понимать кино и получать удовольствие от просмотра
Язык кино. Как понимать кино и получать удовольствие от просмотра

Даже самые заядлые киноманы чаще всего смотрят кино в широком значении слова – оценивают историю, следят за персонажами, наслаждаются общей красотой изображения. Мы не задумываемся о киноязыке, как мы не задумываемся о грамматике, читая романы Достоевского. Но эта книга покажет вам другой способ знакомства с фильмом – его глубоким «чтением», в процессе которого мы не только знакомимся с сюжетом, но и осознанно считываем множество авторских решений в самых разных областях киноязыка.«Синхронизация» – образовательный проект, который доступно и интересно рассказывает о ярких явлениях, течениях, личностях в науке и культуре. Автор этой книги – Данила Кузнецов, режиссер, историк кино и лектор Синхронизации и РАНХиГС.

Данила Кузнецов

Искусствоведение / Кино / Прочее

Похожие книги

100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е
100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е

Есть ли смысл в понятии «современное искусство Петербурга»? Ведь и само современное искусство с каждым десятилетием сдается в музей, и место его действия не бывает неизменным. Между тем петербургский текст растет не одно столетие, а следовательно, город является месторождением мысли в событиях искусства. Ось книги Екатерины Андреевой прочерчена через те события искусства, которые взаимосвязаны задачей разведки и транспортировки в будущее образов, страхующих жизнь от энтропии. Она проходит через пласты авангарда 1910‐х, нонконформизма 1940–1980‐х, искусства новой реальности 1990–2010‐х, пересекая личные истории Михаила Матюшина, Александра Арефьева, Евгения Михнова, Константина Симуна, Тимура Новикова, других художников-мыслителей, которые преображают жизнь в непрестанном «оформлении себя», в пересоздании космоса. Сюжет этой книги, составленной из статей 1990–2010‐х годов, – это взаимодействие петербургских топоса и логоса в турбулентной истории Новейшего времени. Екатерина Андреева – кандидат искусствоведения, доктор философских наук, историк искусства и куратор, ведущий научный сотрудник Отдела новейших течений Государственного Русского музея.

Екатерина Алексеевна Андреева

Искусствоведение
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
Искусство жизни
Искусство жизни

«Искусство есть искусство жить» – формула, которой Андрей Белый, enfant terrible, определил в свое время сущность искусства, – является по сути квинтэссенцией определенной поэтики поведения. История «искусства жить» в России берет начало в истязаниях смехом во времена Ивана Грозного, но теоретическое обоснование оно получило позже, в эпоху романтизма, а затем символизма. Эта книга посвящена жанрам, в которых текст и тело сливаются в единое целое: смеховым сообществам, формировавшим с помощью групповых инсценировок и приватных текстов своего рода параллельную, альтернативную действительность, противопоставляемую официальной; царствам лжи, возникавшим ex nihilo лишь за счет силы слова; литературным мистификациям, при которых между автором и текстом возникает еще один, псевдоавторский пласт; романам с ключом, в которых действительное и фикциональное переплетаются друг с другом, обретая или изобретая при этом собственную жизнь и действительность. Вслед за московской школой культурной семиотики и американской poetics of culture автор книги создает свою теорию жизнетворчества.

Шамма Шахадат

Искусствоведение