Языковой вкус эпохи

Уже в конце 1991 года в обзоре писем приводилось мнение: Почему в Москве некоторые обращаются к аудитории словом «господа» вместо товарищи? Кто разрешил известинцам в рекламе «Московской товарной биржи» написать слово «господа»? Это газета наша, а не буржуйская. Комментарий газеты защищал свободу: «Вам нравится обращение “товарищ”? Обращайтесь!.. У одних аллергия к слову “господа”, а у других – к слову “товарищ”… Наше товарищество – понятие сугубо условное, как, впрочем, и слово “господа”. В Грузии, к примеру, слова “батоно” – господин и “калбатоно” – госпожа никогда из лексикона не исчезали, особенно к людям незнакомым. Это мера уважительности. И на банальный троллейбусный вопрос “Вы сейчас выходите?” там не отвечают “Да”, а, как правило, “Диах, батоно” – о да, господин! И если кто-то усматривает в этой икринке вежливости многовековый гнет, эксплуатацию, тиранию, то обращаться надо… к врачу» (Изв., 27.11.91).

Глубокий анализ семантико-функциональных причин неудовлетворенности общества словом товарищ, как, впрочем, и другими обращениями, вообще этикетными формулами советского периода дан в работах Н. И. Формановской (см. хотя бы ее книгу «Речевой этикет и культура общения». М., 1989). Нам сейчас важно подчеркнуть именно вкус нынешней публики, который тем влиятельнее, чем основательнее опирается на собственно лингвистические факторы. Отдельные отходы от общепринятого всегда, конечно, были и будут; так, например, в среде казачества не рекомендуется называть мужчин «мужиками», «товарищами» и «господами» – обидятся, а в ответ на заветное «станичник» расплывутся в гордой улыбке (АиФ, 1994, 18).

Слово господин, жившее только как обращение к иностранцам (и, конечно, как унизительное обращение к своим чужим; любопытно, что Кеннет Д. Каунда в одной речи употребил и Господин Председатель Президиума Верховного Совета, и Товарищ Председатель… – Изв., 23.11.74), стало быстро расширять сферу применения. На новые оценки воздействовала, несомненно, и практика разных республик, обретавших самостоятельность: домнуле Снегур

(обязательное обращение к Президенту Молдовы и по-русски. Изв., 22.10.90), пан Кравчук (ср.: Из Устава изъято слово «товарищ», военнослужащим предлагается обращаться друг к другу с добавлением перед званием слова «пан»: пан капитан, пан солдат… В полках украинского казачества это была традиционная форма общения. – Изв., 23.5.92) и т. д. Разумеется, играла свою роль и общая переоценка дореволюционной жизни России. Отошли от обращений, соответствующих русскому

товарищ, и в тех странах, где они были насаждены. Так, в Китае вышло из употребления tong zhi, в Чехии soudruh и т. д.

На этом фоне и учитывая общественную неудовлетворенность системой принятых обращений, о которой свидетельствует горячо дискутировавшийся давний призыв В. Солоухина восстановить слова сударь, сударыня, не могло быть и речи о «возвращении должного престижа славному слову “товарищ”, поскольку “все мы товарищи, если не по работе, то по труду”» (Изв., 10.3.85). Излюбленное пропагандой напоминание о том, что слова господин, госпожа

«несут идеологическую окраску» и что для рабочих они «звучат как насмешка» (Изв., 1.10.91), потеряло всякую доказательность и стало вызывать обратную реакцию. Одними из первых публично и откровенно выступили в печати за возвращение этих слов в активное употребление Марк Захаров и Арсений Гулыга: Конечно, у нас нет «господ» в старом смысле слова – угнетателей, но и от единоутробных по классу «товарищей» (вроде Сталина) натерпелись мы бед пострашнее старорежимных (ЛГ, 1989, 48).

В дискуссиях принял участие и Владимир Солоухин; удовлетворенный известным распространением слов сударь и сударыня, он заметил, что «нельзя говорить “ко мне вчера заходил сударь Петров” или “у сударыни Ивановой случилась пропажа”. В этих случаях надо употреблять слова “господин” и “госпожа”… То же самое и с множественным числом. Не совсем правильно говорить: “Ну, судари, как дела?” Или обращаться к собранию: “Судари и сударыни!” – нельзя. Раньше говорили либо “господа!”, либо “милостивые государи и милостивые государыни”, либо “дамы и господа”. А если не нравится и не поворачивается язык, продолжайте талдычить “товарищи!”» (Изв., 18.10.91)