Ибн-Сина (Авиценна)

Дело обстоит в действительности не так, и это становится вполне очевидным, как только обозреваешь мысленным взором части, образующие его энциклопедический труд: «Книга исцеления» — это работа, почти целиком посвященная естественным и точным наукам; метафизика занимает в ней крайне незначительное место, а «божественная наука» — и вовсе ничтожное. Удельный вес «царицы наук» в ней намного меньше удельного веса той науки, которую в его время считали простым «орудием» познания, — логики, этой поистине верной «служанки» всех остальных «служанок». «Первая философия», разумеется, имела для Ибн-Сины и самостоятельную ценность, но прежде всего она нужна была ему как высшее обоснование достоверности знаний, обретенных и обретаемых человеком науки об окружающей его природе. Не переставая быть высшим синтезом и обобщением знаний в конкретных областях, философия в эпоху Ибн-Сины выполняла трудную и ответственную роль, которая ей не была свойственна в эпоху античности, — защищала аподиктическое знание от господствующей идеологии, основанной на риторике и диалектике, т. е. от притязаний на монопольное обладание истиной со стороны религии и спекулятивного богословия.

«Принципы всех наук основываются на этой науке, и, хотя ее изучают в конце, в действительности она является первой», — пишет Абу-Али о положении метафизики в системе философских наук, объясняя причину того, почему именно с нее он начинает рассмотрение указанных наук в «Книге знания» (3, 142). Однако данный порядок, по его же признанию, не соответствует «традиции и обычаю», которых придерживался и он сам. Принятый в «Книге знания» порядок изложения философских наук был взят за образец иранскими мыслителями в эпоху Сефевидов и Каджаров (Садр-ад-Дин Ширази. Мулла Мухсин Фаид, Хаджи Мулла Хади Сабзивари и др.), что, видимо, соответствовало перемещению их интереса от естественнонаучных дисциплин к метафизике, но у самого Абу-Али, за исключением этой работы, повсюду сохраняется принцип изложения, диктуемый его классификацией наук: подобно тому как в «Трактате о Хайе, сыне Якзана» авторское «я» (символ разумной души) совершает вместе со «старцем» (символ деятельного разума) мысленное путешествие по бытию с «Запада» (материальный мир) на «Восток» (мир «духовный», умопостигаемый), точно так же читатель его монументальной «Книги исцеления» продвигается под руководством автора от конкретных естественнонаучных дисциплин к их философскому обобщению в метафизике. Однако во всех его энциклопедических работах без исключения читателю предлагается предварительно изучить логику — искупаться в том «журчащем источнике», «сладкая вода» которого, как говорится в аллегорической повести, придает «созидательную силу», помогающую преодолеть стремнины на пути к вершинам человеческого знания.

Глава III. ЛОГИКА

Вклад аш-Шейха ар-Раиса в развитие Аристотелева «Органона» общепризнан. Тем не менее было бы несправедливо игнорировать и источники, которыми он вдохновлялся, обогащая логику Стагирита. Среди них следует упомянуть произведения греческих комментаторов и арабо-мусульманских философов, прежде всего аль-Фараби (в логических трудах Абу-Али их, правда, прямо не называет, так же как и Галена, именуемого «отличным врачом» или человеком, который «был силен в медицине, но слаб в логике»). Наиболее же значительное влияние на Ибн-Сину оказали концепции, разработанные в логической школе стоиков, и это влияние ощущается подчас именно там, где он вносил самые существенные коррективы в логику Стагирита, — в рассуждениях, в которых он стремился преодолеть чрезмерную созерцательность «Органона» и приспособить его принципы к задачам естественных наук, основанных на опыте и наблюдении. Необходимо при этом иметь в виду, что интеграция стоической и перипатетической школ в логике наметилась еще задолго до возникновения арабо-мусульманской философии — примерно ко II в. н. э.