Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

====== 1. ======

Он всегда опасался кустарников, росших вдоль забора заброшенной больницы.

Каждый раз необъяснимый страх окутывал его, хватал за запястья холодными пальцами, стоило Тайлеру услышать шорох или какое-либо другое шевеление в густой листве. Ежедневно, проходя мимо зарослей, он давал себе обещание, что никогда, никогда в жизни не заставит себя сам – и никто не заставит его, заглянуть во влажные, пахнущие растительной горечью мясистые внутренности этих чудовищ.

Но однажды, в начале июня, когда ему было двенадцать лет и он оканчивал шестой класс, ему всё же пришлось нарушить собственный запрет. Закинув рюкзак на плечо и наступая на собственные грязные шнурки, Тайлер шагал вдоль утопающего в зарослях рабичного ограждения. Развалины старой больницы были всё также зловещи и нагоняли лёгкую жуть. Обоняние ловило стерильную химическую вонь, приносимую ветром с местного завода.

Отвернувшись, он чихнул, а после споткнулся и едва не пропахал носом пыльный, выщербленный асфальт у себя под ногами. Одновременно с этим он заметил, что шнурки ботинок окончательно спутались и присел на обочину дороги, чтобы завязать их.

Внезапно, тонкий слух уловил странный звук, отдалённо похожий на всхлип. Тайлер замер и прислушался.

«Показалось», – решил он и продолжил было возню со шнурками, когда звук повторился – уже явственно громче.

Затянув узлы на обуви, он поднялся и медленно приблизился к всхлипывающим зарослям. И чем ближе Тайлер подходил, тем яснее слышал, что звук, привлекший его внимание, перерастает в рыдания.

«Там кто-то плачет!», – подумал он, округляя синие глаза не то от испуга, не то от изумления. Страх слегка отступил, а ноги сами понесли его к источнику чьей-то боли.

Пробираясь сквозь цепкие заросли, мальчик шипел: ветки больно царапали обнажённые руки и лицо, то и дело норовя попасть в глаза.

Звук рыданий нарастал, а непонятно откуда взявшиеся мясные мухи садились на губы и шею, маслянисто переливаясь жирными, болезненно красочными тельцами.

Неожиданно, нога, ступившая казалось бы на твёрдую землю, скользнула по чему-то влажному. Тайлер успел только вскрикнуть, прежде чем ощутил под щекой мокрую от утренней росы траву.

В возбуждённо раздувшиеся ноздри ударил мерзкий запах и окутал его с ног до головы. Гниль. Сладковатый запах разложения.

Открыв глаза, он посмотрел на скопление мух и личинок, копошащихся в глазницах. Рядом с ним лежал труп ребёнка – мальчика примерно его возраста. Чёрные спутанные волосы, полуразложившееся тело в изодранной темной футболке… Рыдания в ушах нарастали до тех пор, пока не превратились в невыносимый вой.

Всё, что Тайлер помнил, так это, что его рот раскрылся в неслышном ему самому крике, а в плечо, откуда-то из переплетений веток и листвы, вцепилась рука с часами на запястье…

- Тайлер? Тайлер! Сукин сын, ты опять не слушаешь меня?! – он зажмурился, защищая глаза от острых граней листков с текстом, которые в него швырнула Мона.

- Извини, задумался. – он рассеянно посмотрел на свои джинсовые колени, усыпанные пеплом. Почти бесполезная уже сигарета дотлевала у него в пальцах в сантиметре от фильтра.

- Можно подумать, мне одной это надо! – возмущённо тряхнула короткими чёрно-рыжими дредами та. – Вместо того, чтобы слушать, о какой херне будешь петь, ты залипаешь! Тебе что – совсем всё равно, что я пишу?! Или, может, тебя снова не устраивают мои стихи?!

- Нет, всё нормально, – говорит он в слабой надежде погасить бунт бестии в индийской юбке.

Мона меняется в лице: теперь на нём написано лёгкое удивление. Она, звеня браслетами, даже свешивает ноги с кресла на пол.

- Серьёзно? И никаких претензий?

- Никаких, – отвечает он, вдавливая окурок в днище хрустальной пепельницы. Во рту от внезапно всплывших воспоминаний остался привкус не то блевотины, не то прошлогоднего пива.

На самом деле, ему никогда не нравилось то, что пишет на его музыку Мона. Слишком конфетно, слишком по-девичьи, слишком… всего слишком. Он уже и не помнил, о чём шла речь в тексте, который ему только что прочитали. Он выпал куда-то в прострацию после фразы: «Я сделал то, чего всегда боялся».

Этот момент – когда он смотрел и смотрел в пустые глазницы трупа – преследовал его все месяцы, пока он лежал в психиатрической лечебнице. В тот день, услышав крик, его вытащил из зарослей какой-то случайный прохожий. Смутно помнились месяцы, проведённые в палате – белый, белый, белый… сплошной белый цвет с серыми пятнами теней по углам. И накрывающая его каждую ночь призрачная смесь запахов разложения и химикатов…

Мона прищурилась, глядя на него из своего кресла. Кольцо у неё в носу смутно поблёскивало в жёлтом свете настольной лампы где-то в углу.

- Что? – спросил он, чувствуя лёгкое раздражение. Снова заметила.

- Повтори-ка, о чём я тебе сейчас прочла, – тихо, ничего хорошего не сулящим тоном сказала она.