Ideal (СИ)

Внезапно, он почувствовал странную щекотку в районе виска. Так обычно бывало, когда на него кто-то пристально смотрел.

Повернув голову, он принялся изучать глазами помещение клуба. Уйма народу и – ни одного лица, которое бы он знал. Тут Тайлер нашёл, что искал: у дальней стойки, чуть повернув голову в его сторону, на него смотрел незнакомый парень со спутанными тёмными волосами до середины лопаток. Бледная, жилистая рука в закатанном до локтя рукаве чёрной рубашки держала практически полный бокал виски. Кожу левой руки покрывал тёмный татуированный орнамент, состоящий из несходящихся, сломанных звеньев цепи. Бровь Тайлера невольно поползла вверх – ногти типа в чёрном были такими же сине-фиолетовыми от кровоподтёков, как и у него. На этом сходство заканчивалось. Лет двадцати, среднего телосложения. На глазах наблюдателя в слабом клубном свете лежала тень от надбровных дуг, но почему-то Тайлер был уверен, что взгляд незнакомца спокоен, почти равнодушен. Однако, глядя в эти сумрачные глазницы он почувствовал тревогу и явный дискомфорт.

Одним махом опрокинув в рот остатки абсента, Тайлер рассчитался с барменом и, ещё раз взглянув на странного типа, чуть шатаясь, покинул клуб.

====== 3. ======

Следующим утром его разбудил телефонный звонок. Разрываясь по винтикам и треща, как чокнутый, аппарат словно вознамерился расколотить его голову в ничто.

С трудом нащупав трубку в скоплении домашнего хлама, Тайлер наконец заткнул телефон.

- Что? – ему было плевать, кто был на том конце провода, он умирал от головной боли и похмельной слабости. Глаза не открывались – дневной свет резал хуже бритвы.

- «Тай! Тай, прошу, помоги мне – я не знаю, что случилось!!!» – он не сразу понял, что рыдающий и вопящий голос в трубке принадлежал Моне.

- Да не ори ты… – выдохнул он в трубку, едва держась в вертикальном положении. – В чём дело?

- «Грэг. Он… мы вчера расслаблялись… А сегодня я проснулась, а он… Боже, Тай, что мне делать? Что делать?!!» – она снова зарыдала, а Тайлер просто застыл с плачущей трубкой в руке, пытаясь осознать, что только что услышал.

- Погоди…- пробормотал он, снова поднося телефон к уху, – Ты хочешь сказать, что Грэг…

- «Мёртв он, Тайлер! Мёртв!!! Труп! Жмурик! Покойник, ясно?!!» – у неё начиналась истерика с переходом в ярость.

- Да заткнись ты, дура!!! – заорал он в трубку, согнувшись пополам от головной боли, – Сиди на месте и никуда не двигайся! Я сейчас приеду.

- «Ага…»

К тому моменту, как добрался до дома Моны, он сам был близок к смерти: голова по-прежнему раскалывалась, а тело категорично не желало быстро двигаться и впервые за свою жизнь Тайлеру пришлось воспользоваться лифтом, чтобы подняться к Моне.

Она ждала его в прихожей – в спальню не решалась зайти. Стоило ему нажать на кнопку звонка, как дверь открылась и его буквально втащили в квартиру.

- Тай… – Мона – бледная и зарёванная, судорожно докуривала сигарету, глядя на него круглыми от ужаса глазами.

- Где он? – спросил Тайлер.

- В… В спальне, – почти спокойным голосом ответила она. – Можно я не пойду?.. Прошу тебя.

- Ладно. Сиди тут, – он прошёл в глубь квартиры и в указанной комнате обнаружил труп Грэга. Серовато-белый, ударник лежал на кровати. Рядом покоилась перевёрнутая пепельница. Окурки и пепел запачкали оранжевую простыню. Было ощущение, что пепельницу перевернули в пылу не то борьбы, не то конвульсий.

Тяжело вздохнув, Тайлер сел на кровать, возле трупа. Его слегка замутило от происходящего. Скользя взглядом по неестественно неподвижному телу, он обнаружил любопытную деталь: на сгибе локтя виднелся синий след от укола. Они принимали что-то тяжёлое. Героин? Морфий?

- Какую дрянь вы кололи себе? – вернувшись в коридор, спросил он.

- Эйч, – коротко прошептала она, доставая последнюю сигарету из пачки. – Решили попробовать разок.

Только разок.

Словно в насмешку, этот день напоминал типичный день похорон из голливудского фильма: было пасмурно, непривычно холодно для начала сентября, и время от времени начинал накрапывать дождь.

Толпа людей в чёрном собралась возле одной из могил, вокруг ещё не ведавшего земли гроба. У Грэга было много друзей и знакомых.

Мать рыдала, отец Грэга стоял, как неживой. Священник монотонно читал псалмы. Мона – вся в белом (она была буддисткой), сидела на траве, опустив голову. Она не двигалась, только время от времени из-под коротких чёрно-огненных дредов на белоснежные колени капал не-дождь.

Тайлер смотрел на чёрный гроб с траурно-белым Грэгом, будучи не в силах даже пошевелиться. Его словно сковал какой-то внутренний паралич: не было сил даже на то, чтобы почесать висок. Это раздражало. Но в какой-то момент он всё же нашёл в себе силы и повернул голову.

Это снова был тот тип в чёрном. Только в этот раз рубашка была благовоспитанно застёгнута на все пуговицы, а бледные запястья плотно обхватывали широкие манжеты. Он что – знал Грэга? Вполне возможно. Тайлер, в противоположность покойному, был по сути своей отшельником и практически не знал окружения Грэга.