Идеализм-2005

Разошедшиеся по холлу гостиницы партийцы собрались в кучу. Чугун ходил вокруг и подгонял отставших.

— Внимание, — начала Лена, — сюда все слушайте. Посты, что вчера распределяли, все помнят? Что? Кто не помнит, у Кирилла уточните. Через пять минут все должны быть по местам. Рации разбираем — и вперед.

— А если я вчера на собрании не был? — вопрос откуда-то из задних рядов.

— Кто не был вчера, спросите у Кирилла, что вам делать.

— На первом этаже народ нужен, — пояснил Кирилл М., — подожди, не уходи после инструктажа. Найдем тебе занятие.

— Ага, понятно.

— Леха, рация, — Лена протянула мне аппарат.

— Да, давай. Блин, ненавижу наушники. Можно я их тебе отдам?

— Ну, с наушниками как-то лучше с точки зрения конспирации.

— Ладно, — я вставил один наушник в правое ухо. — Мы пошли тогда на исходные.

— Идите.

— Резерв, выдвигаемся.

Я и еще десяток нацболов пошли к лестнице, и по ней на четвертый этаж. Там, в специально отведенной комнате рядом с пожарным выходом нам предстояло ждать появления врагов.

— «Аргументы» у всех есть? — уточнил я по дороге.

— Есть, — отозвался кто-то из партийцев.

— Леха, а у тебя? — спросил язвительно Дарвин.

— Типа подъебал? «Удар» и два фаера.

— Ну ладно тогда. Оправдал звание бригадира. Молодец.

— Ты тоже хорош.

* * *

Прошел час. Через холл «Ренессанс Москвы» в окружении своих охранников прошли Лимонов, Каспаров и Касьянов. А сама гостиница, где началась учредительная конференция оппозиционной коалиции «Другая Россия», оказалась в настоящей осаде.

«Пятая колонна, фашисты, изменники родины, национал-предатели», — мощные звукоусилители доносили до нас вопли с улицы.

— Неплохо они подготовились, — сказала нам Лена, которая обходила посты, — прямо перед входом Румол митингует, человек двести. Ну и с других сторон вся их шобла, «НАШИ», «Местные», «Молодая гвардия Единой России». Румол хулиганов с собой привел.

— Понятно. Скоро, значит, они сюда заявятся.

— Да, Леха, заявятся. Так что наготове надо быть.

— Ну, мы наготове.

— Вы молодцы, — Лена улыбнулась. — Ладно, ждите, скоро будет у вас дело. Я посмотрю как там у Кирилла Борисовича в конференц-зале дела.

— Можно по рации спросить.

— А можно не по рации.

— Тоже верно.

Как Лена и предсказывала, приключения не заставили себя ждать. Через пять минут в рации раздалось:

— Тревога! Резерв — к конференц-залу!

— Погнали! — крикнул я и побежал, придерживая фаер в рукаве синей толстовки. На бегу до меня доносился топот партийцев за спиной.

Когда мы были на месте, все уже кончилось. Нескольку человек лежали лицами в пол. Над ними стояли Лена, Чугун и еще несколько нацболов.

— ЕСМовцы, пять штук, — кивнула Лена на пленников. — Касьянов по коридору шел, эти придурки к нему бросились. Его охрана среагировала. Ну и мы постарались.

Патлатые, как хиппи, евразийцы в черных рубашках смотрели на нас испуганно снизу.

— Мы вас пиздить не будем, — объяснил им Чугун, — если вы все ровно делать будете, как мы скажем. Мы вас сфоткаем только. Ну, чтобы вас, так сказать, впредь знать в лицо. Согласны? Тогда поднимайтесь по одному и без резких движений.

ЕСМовцы сжались вдоль стены. Защелкал фотоаппарат.

— Леха, выводи их отсюда, — сказала мне Лена, когда фотосессия была окончена, — через главный вход.

— Пошли, ебанаты, — я взял одного за патлы и поволок за собой таким образом. — Пацаны, берите остальных.

Попытки напасть на делегатов или кинуть в них чем-то пошли одна за другой. Чтобы проникнуть в здание кремлевцы использовали пожарные ходы, окна. Дружба и полное взаимопонимание со спецслужбами давали им такие возможности.

Когда в гостинице начинались свалки между делегатами конференции и путинскими комсомольцами, сбегались провластные журналисты:

— Прекратите насилие, ваши действия противозаконны, отпустите ребят! — верещали продажные корреспонденты.

— Так никого и не задерживаем, — отвечали мы, — только на улицу выводим.

— Вы их пытаете! — не унимались продажные корреспонденты.

— Это вы не знаете, что такое пытать, поэтому и говорите.

Уже в тюрьме я нашел «Московский комсомолец», «Комсомольскую правду» и другие газеты, в которых писалось о конференции. «Пытки», «терзания фашистским сапогом», — такими эпитетами эти правдорубы характеризовали наши действия. Хотя нацбольские методы не шли ни в какое сравнение с ОМОНовскими задержаниями, не говоря уже о настоящих чекистских пытках.

После очередного сигнала тревоги мы, резервная группа, окружили прямо перед конференц-залом группу евразийцев, штук шесть. Это были личные приближенные Дугина.

— Давайте нахуй отсюда, — начал я.

Вместо ответа бритый «опричник» ударил меня кулаком.

— Нацболы, гасим их.

Сам прыгнул прямым ударом ноги в грудь дугинцу. Тот еле на ногах удержался. Я махнул изо всех сил кулаком в сторону ЕСМовского ебальника и потом прыгнул еще раз, коленом вперед. И упал на лакированный паркет — прямо на кремлевца.

Подбежавший молодой партиец из моей группы врезал по вражеской голове, как по футбольному мячу. Дугинец закрылся руками. Я поднялся на ноги и засадил ему разок кулаком в ухо.