Идеальная совокупность. Том 2

— Запомни, Виталий. Если суд рассмотрел дело влёт, это — наш с тобой знак качества. Противник понял бессмысленность сопротивления и сдался. Вот когда слушания затягиваются до неприличия, когда тебя в суд тягают, «почему это да зачем то», когда тебя прокурор с судьёй носом в ошибки тыкают, значит ты нахалтурил.

Миронов не ведал про заход шефа к председателю горсуда. Кораблёв попросил, чтобы уважаемая Евгения Марковна дала волшебного пендаля копуше Глазову. Знал — отказа не последует. Их связывала давняя дружба, точечно украшенная изюминкой интимной близости. Случившееся десять лет назад оба не вспоминали, но помнили.

Игорь Владиславович влепил Барсуку тринадцать лет, как с куста. Ни месяца не скинул на адвоката. Обжаловать приговор в кассационном порядке осужденный не стал.

В мае в город нагрянула команда с НТВ. Телевизионный десант предварила настоятельная просьба Генпрокуратуры — оказать содействие съёмкам передачи о поимке серийного насильника.

Следственный блок представляли Кораблёв с Мироновым. Телевизионщики сперва посокрушались, что сотрудникам СК запрещено сниматься в форме, однако, взглянув на данных персонажей в гражданке, нашли неожиданный плюс. В цивильных костюмах представители новой правоохранительной структуры смотрелись таинственней и многозначительней. Отечественные «фэбээровцы», да и только.

Главную роль в сюжете творцы отвели следователю. Несколько сцен снимали на натуре. Реальные места происшествия москвичей не устроили. Покружив по городу, они облюбовали полуразрушенный дом на улице Набережной и свалку мусора на съезде к Гидромути.

— Важно создать гнетущую атмосферу. Нападения всё равно будут постановочные.

Виталик Миронов, высокий стройный блондин с правильными чертами лица, хорошо смотрелся в кадре.

— Камера вас любит, — доверительно поведал длинноволосый оператор, фамилия которого имела загадочную приписку R.G.C.[184]

Дефицит форменного обмундирования восполнил Аркадьич. Старший советник юстиции поведал, как мудро им осуществлялся надзор за расследованием резонансного дела. Оживляя картинку, камера наезжала то на распластавшийся на стене двуглавый герб, то на синий погон прокурора. Объёмно вышитые золотой нитью звёзды на тёмно-зелёных просветах смотрелись по-гвардейски форсисто.

От милицейского начальства выступал Борзов. Его снимали в матовом сумраке. Брутальный, в чёрной водолазке под горло, Сан Саныч был надёжен, как скала, и афористичен, как Жванецкий. Креативщик R.G.C. на пару секунд дал крупный план перстня с чёрным камнем на пальце главного сыщика.

Журналистка Диана потребовала в кадр оперативника, который отличился больше других.

Рязанцев сниматься отказался наотрез. Зато охотно согласился Белобрагин. Для обеспечения конфиденциальности «тайному агенту» заретушировали глаза и изменили голос.

— В результате проведённого комплекса оперативно-розыскных мероприятий, — как робот, бубнил Олежка, — был установлен подозреваемый…

Настырные телевизионщики выцыганили у Кораблёва контактные данные потерпевших. Две женщины согласились на короткие интервью, их, правда, показывали со спины.

Зато не стала прятать лицо от камеры мать маньяка. Сетовала, что крайне удивлена, кем оказался её сынуля:

— Всегда такой хороший, заботливый…

Передача вышла в двух частях в прайм-тайм. Называлась она «Белые перчатки, грязные помыслы». Сюжет получился живенький. Реальные факты были приправлены крутыми сценаристскими придумками. Барсука называли подлинными фамилией и именем, вероятно, телевизионщики руководствовались принципом, что страна должна знать своих «героев».

Предсказанное Кораблёвым восхождение Виталика Миронова по карьерной лестнице не заставило себя ждать. Предложение перейти в отдел криминалистики областного управления он принял с радостью.

3

Повод для совещания на столь высоком уровне казался пустяковым.

— Сколько можно? Пора под этой историей черту подвести! — первый зам распахнул фрамугу, впуская в кабинет гомон проспекта и вздорную стайку тополиного пуха. — Лето наступило, а мы всё толчём воду в ступе. Александр Михайлович, ты у нас самый опытный руководитель отдела, и никак не можешь принять окончательное решение.

— Виктор Петрович, а я причём? Материал давно в производстве отдела по ОВД, — из спектра возможных интонаций Кораблёв выбрал удивлённую.

— После тебя, однако, разруливаем. Ладно, шутки в сторону. Времени мало. Давайте по порядку. Жалоби́ца на контроле депутата Госдумы. Кто доложит?

— Разрешите? — вызвался важняк Шкодников, увалень с виновато-застенчивым выражением помятого лица. — После отмены последнего отказного проведены следующие мероприятия. Дополнительно опрошен заявитель Маштаков…

— Зачем? — перебил Коваленко. — Что ещё можно из Маштакова выжать? Его десять раз опрашивали.

— Три раза, Виктор Петрович. Я задал ему вопрос, зачем он делал экспертную оценку ордена в Москве.

— Гениально! И что же он ответил?

— Сказал, что из любопытства.

— О! Никак прорыв намечается! Напомните, сколько стоит орден согласно оценке?

— У коллекционеров цена варьируется от десяти до пятнадцати тысяч долларов США.