Идеальная совокупность. Том 2

— В переводе на наши — от двухсот пятидесяти до трехсот семидесяти тысяч рублей. Не вру?

— Примерно так по усреднённому курсу.

— М-да. Целое состояние. Экспертизу сомнению не подвергаем?

— У эксперта — государственный аттестат. Он состоит в ассоциации искусствоведов. Имеет профильное образование, Строгановское училище окончил. В сфере коллекционирования работает десять лет.

— Не шарлатан, в общем. Почему этот орден такой дорогой? Из драгметалла изготовлен?

— Наоборот, из сплава железа. Очень редкий потому что. Белогвардейский же. В России их якобы не больше трёх десятков. Основная часть из сохранившихся находится в частных коллекциях за границей.

— Что Маштаков говорит о приобретении ордена? Где он его надыбал?

— На этот вопрос он отказывается отвечать.

— Отлично! Значит, предмет добыт незаконным путём.

— Виктор Петрович, я направил запрос в государственный архив. Пришёл очень интересный ответ, — Шкодников сделал выразительную паузу.

— Не интригуйте, Сергей Михайлович. Плохая привычка.

— К экспертизе приложены фотографии ордена. На одной ясно читается номер «двести семьдесят один». Согласно ответу из архива, орденом Святителя Николая Чудотворца второй степени за таким же номером награждён капитан первого Корниловского ударного полка Маштаков Михаил Николаевич. Приказ Главнокомандующего Врангеля от седьмого октября тысяча девятьсот двадцатого года.

— Всё понятно! — разговор не по сути начал раздражать первого зама. — Это предок вашего Маштакова. Вероятно, прадед. Полный тёзка! Орден — семейная реликвия. Вот он так и взбеленился. Что ещё работает на версию заявителя? Про фото не повторяйте.

— Его дописка в протоколе обыска о наличии на кресте надписи «Верой спасётся Россия».

— Припоминаю. Довод заслуживает внимания. А на том, что ему возвращал следователь, такой надписи нет. Вы специалисту имеющийся орден показывали?

— Да, конечно. Вот справка. Это грубая реплика.

— Что следователь говорит?

— Виктор Петрович, я не успел с ним пообщаться.

— За целую неделю? Плохо. Сергей Михайлович, вам я гляжу, нравится перепиской заниматься. С архивами, со Строгановкой… В белогвардейщине нравится копаться… Сменить профессию не планируете? В историки податься, а?!

Коваленко был пристрастен к важняку. В тайной пагубной привычке того усматривал напоминание об аналогичной собственной, которая в последний месяц под прессом нервов разнылась, как старая рана, закрывшаяся, казалось, навсегда.

Шкодников сорвался с нареза в канун реформы. В СК его брали под условием — докажи, что в тебе не ошиблись. Пока важняк глубоко не пахал. В то же время доброжелатели нашёптывали — втихую попивает, почти каждое утро с запашком.

— Александр Михайлович, к тебе вопрос! — первый зам отчаянно крутнулся в кресле. — Говори, как на духу. Мог твой Каблуков зажулить орден?

— Ручаться не буду. Парень скользкий. Но вижу довод в его пользу — слишком умно сделано. Заменить на аналог, выбить на нём номер. Тонко для Гены Каблукова.

— Понял тебя. Сергей Михайлович, поезжай завтра в Острог. Два дня тебе на всё про всё. Выверни наизнанку и Каблукова, и Маштакова.

— И Маштакова? — Шкодников озадачился. — Всё-таки он публичный человек. Писатель. Сериал по его сценарию по телевизору начался. Я одну серию посмотрел, интересное кино. Про Маштакова даже в журнале «Антенна-Телесемь» писали. Он — кавалер ордена Мужества вдобавок. А как же запрос Госдумы, Виктор Петрович? Не получим по шапке?

— Страсти накаляет дружок его, соавтор. Шеф пробил по своим каналам их ресурсы. Денег у них нет. Подвязок серьёзных тоже. Занырнуть в Думу смогли чисто на арапа. Отписываться нам придётся, никуда не денешься. Но и бить сотрудников комитета тоже нельзя. Никому, даже орденоносцам. У Каблукова какие повреждения?

— Перелом носа без смещения. Лёгкий вред здоровью.

— То бишь, вторая часть триста восемнадцатой в чистом виде. Следователь избит при исполнении в служебном кабинете. Там же свидетель есть?

— Да. И ещё видеозапись.

— Тем более. Разберитесь коренным образом, Сергей Михайлович. Чтобы не бегать по кругу, как в цирке. А то мы по Каблукову дело частного обвинения усмотрели, в суд материал по телесным загнали. Александр Михайлович, в твой огород камешек. Перемудрил! Правильно судья материал обратно отфутболила. Может, надо закрыть этого правдоискателя? Составчик тяжкий, до десятки лишака. Пусть посидит, охолонёт. А там посмотрим. Я не давлю, я вам, как вариант, предлагаю. Ладно, помчался на координационное совещание в прокуратуру. Александр Михайлович, с тебя — полное содействие нашему эмиссару.

— Без вопросов, Виктор Петрович.

Покидая кабинет, Кораблёв задел взглядом прикнопленный к стене листок с мудрыми латинскими фразами. «Lex uno ore omnes alLoquitur», — гласила одна из них. «Закон говорит со всеми одинаково».

Тысячелетия прошли, а лучше древних римлян не скажешь. Как бы ещё заставить все эти красивые изречения работать?

Конец четвёртой книги

2022–2024 гг. г. Ковров