Идеальная совокупность. Том 2

— Из сто двадцатой? Ну, как же! Интеллигентный мужчина. Писатель. С его творчеством я, правда, незнакома, предпочитаю классиков. Как могу охарактеризовать? Вы знаете — положительно. Коммунальные услуги оплачивает аккуратно. Всегда здоровается. В подъезде не курит. Выпившим я его не видела. Живёт один, компании к себе не водит. Я однажды шла из магазина с тяжёлой сумкой, так он помог донести. Про обыск у него я, естественно, слышала от жильцов. Извините, но, по-моему, это какое-то недоразумение… Когда последний раз его видела? Подождите. Сегодня у нас воскресенье. В пятницу видела, позавчера. Я Марсика вечером выгуливала, а он домой возвращался. Откуда — не знаю. Мы не настолько близко знакомы, — к женщине вернулись силы, она смогла пошутить, причём не без кокетства. — В котором часу это было? Я вам точно скажу — в половине одиннадцатого. Марсик, проказник, запросился в туалет не по графику. Я была вынуждена его вывести. А по «Культуре» шёл концерт фестиваля «Крещендо», трансляция из большого зала консерватории. Пришлось прервать просмотр. Как выглядел в тот вечер писатель? Да как обычно. Поздоровался и зашёл в подъезд. В руках у него ничего не было. Вроде… Я не приглядывалась. Во что был одет? Во что одет? Как сейчас мужчины одеваются — куртка, брюки. Всё в тёмных тонах. Откуда он шёл? Вы уже спрашивали. Вы специально меня запутываете?

«Вполне мог успеть добраться после изнасилования Белянцевой!» — мозг Рязанцева примерял вводные на автомате.

Тут Софья Ивановна дала понять, что аудиенция окончена:

— Марсик, бедняжка, наверное, замёрз…

Убойщики, поблагодарив за приём, отчалили.

— На обратном пути, Олег, опросишь её, — наказал Рязанцев в лифте.

Соблюдая каноны сыска, они поднялись до пятнадцатого этажа. Оставшийся преодолели пешком.

Дверь в нужный тамбур оказалась закрытой. Прозвонили соседей интересанта, тишина. Новостройка была ещё малонаселена.

Зато в квартире № 120 жизнь обозначилась сразу. Смачно клацнул замок, быстрые шаги зашлёпали по коридорчику.

Не спрашивая, кто пожаловал, скороход распахнул дверь и воскликнул:

— Какие люди!

Маштаков был на позитиве. Подстрижен, причёсан, свежевыбрит и даже надушен. Протезированная улыбка минусовала из его паспортных данных верных пять лет. Одеяние домашнее — трико и маечка цвета хаки. И то, и другое — нулевое.

Армейская майка дополнительно напрягла Рязанцева, показания Светы Белянцевой он хорошо помнил.

Хотя, конечно, половина мужиков в таком прикиде форсит!

Глядя в глаза бывшему напарнику, Маштаков протянул открытую пятерню. Андрей без раздумий ответил на рукопожатие, твёрдое и сухое.

Маштаков обозначил намерение поздороваться за руку с Белобрагиным, но тот проворно отступил на шаг назад.

— Не очень-то и хотелось, — пожал плечами Маштаков, повернулся и пошлёпал к своей квартире. — Интересно тебе, зачем эти суровые дядьки пришли? Наберись терпения, сейчас они расскажут.

Фразы адресовались серому котику, выскользнувшему в коридор, и, судя по стратегической позе, намеревающемуся пульнуть с низкого старта. Не притормаживая, Маштаков ловко подхватил кота, предотвратив дерзкий побег на рывок.

Шагнув через порог, он крутнулся волчком и встал, как вкопанный, обозначая границу. Ласково поглаживал прижатого к груди усато-полосато-хвостатого питомца, а тот настороженно зыркал жёлтыми «фарами» на пришельцев.

— Не спросишь, зачем нагрянули? — Рязанцев выбирал, с какой карты лучше зайти.

Пока что он испытывал тягостную неловкость.

— Чего спрашивать? Вы сами расскажете.

— Ты один в квартире?

— Нет.

— Кто ещё есть?

— Кот.

— Смешно, — без улыбки оценил Рязанцев, осматриваясь.

В зоне видимости — чистота, порядок, помещение наполнено свежими ароматами куриного супчика. Хозяин абсолютно трезв и спокоен, как сытый удав.

Белобрагин предпринял попытку пройти на кухню:

— Ну-ка!

— Нукать, будешь, когда запряжёшь! — Маштаков с дороги не сошёл. — Санкция на обыск есть? Нету? Значит, разувайтесь. Топтать ковры разрешается только при наличии гербовой печати.

— Чего? — старлей презрительно сощурился.

— Хорош, Олег. Давай, правда, разуемся, — подавая пример, Рязанцев нагнулся, стал развязывать шнурки на изгвазданных берцах. — Зачем грязищу тащить?

Белобрагин из вредности побухтел, но в итоге уважил хозяина.

— Кошак в мои «найки» не нассыт?

— Смотря как себя вести будешь!

— Где поговорим? — Рязанцев заторопился погасить ненужный конфликт.

— Давайте на кухню.

— Присаживайтесь, — сказал Маштаков, когда прошли.

Изображать беззаботность ему становилось всё труднее.

— Спасибо, постоим.

Коту надоело ограничение свободы, своенравный, он чуть не наизнанку вывернулся, напрягаясь. Маштаков уступил инстинктам хищника. С мягким стуком десантировавшись на пол, зверёк бесшумно скользнул в комнату. На свету в нём проявилась порода, и не тривиально серый он оказался, а серебристый, поперёк спины изукрашенный тёмными, почти чёрными полосками.

— Я с вашего разрешения присяду. В ногах правды нет, — Маштаков передвинул одну из табуреток.

Место он занял в углу. Перед ним на столе вызывающе лежали большие острые ножницы с пластиковыми рукоятками.