Идеальная жена

Теперь все малейшие отклонения от эталона в развитии новорожденного списывались на Тиходольского. Пупок зажил не на десятый день, а на одиннадцатый, у матери плохо отходит молоко, малыш ночью плачет, – все это происходит только и исключительно потому, что жлоб Димочка пожалел машину.

Простой хронометраж событий доказывал, что если бы поступили так, как хотела дама, то роды состоялись бы на лесной дороге под кустом, без присутствия человека с хотя бы начальным медицинским образованием, и тогда исход мог быть совсем другим, но даме эти соображения были нипочем. Успели бы доехать до роддома, и точка. Малыш появился бы на свет в медицинском учреждении, как все люди, и был бы абсолютно здоров.

К сожалению, образ жлоба, трясущегося над своей машиной, был поддержан дачной общественностью, и дама мало-помалу обнаглела и позволила себе поиздеваться над женой Тиходольского, пришедшей в местный магазин за молоком. Та ответила в том духе, что, когда вам в следующий раз понадобится помощь, в наш дом, пожалуйста, не стучите.

Дама решила, что ее оскорбили, и теперь она точно в своем праве, поэтому радостно прокляла Дмитрия и все его семейство.

Дачная жизнь бедна событиями, так что даже простая женская стычка в очереди за молоком становится горячей новостью. Ее долго обсуждали, решали, достоин Тиходольский проклятия или нет, потом вспомнили, что у дамы в роду были то ли цыгане, то ли кто-то еще, во всяком случае, глаз у нее точно черный, так что может и сработать.

Инна Семеновна посмеялась над дремучим населением поселка, верящим в то, что проклятие пожилой хамки может иметь силу, и благополучно забыла об этом инциденте на целый год, пока соседка не рассказала ей, что десятилетний сын Тиходольских скоропостижно умер от сальмонеллеза, эпидемия которого развернулась в соседнем пионерском лагере. Теоретически ребятам запрещено было общаться, но дырок в заборе никто еще не отменял. Пионеры гоняли в поселковый магазинчик за сигаретками, а больше за сладким вкусом приключения, а дачные дети просачивались на территорию лагеря, где тоже было много чего интересного.

Эпидемия шла вторую неделю, и все ребята болели примерно одинаково – высокая температура, пару дней рвоты и поноса и выздоровление. Поэтому когда у сына Тиходольских появились такие симптомы, мать не встревожилась, дала ребенку активированный уголь и решила продержать его денек на сладком чае с сухариками. Но к вечеру состояние ребенка ухудшилось, и через двое суток он скончался в местной больнице.

К сожалению, одна болезнь у разных людей протекает по-разному.

То ли мальчик был ослаблен, то ли генетически у него не сформировался правильный иммунный ответ, то ли достался особенно патогенный штамм – медики высказывали разные предположения, но родителям было от этого не легче.

Дачная общественность тоже выдвинула свою версию. По мнению местных дам, виновата была не администрация лагеря, нарушившая все санитарно-гигиенические нормы, не родители, позволявшие ребенку гулять где хочется и не объяснившие, что во время эпидемии кишечной инфекции есть можно только то, что дает тебе дома мама, и ничего больше, а перед едой обязательно вымыть руки с мылом. По-настоящему обязательно, а не как обычно.

Но все это, конечно, было ничто по сравнению с прошлогодним проклятием. Вот истинная причина несчастья.

Даму стали опасаться.

Брусницына не была знакома с Тиходольскими, но глубоко сочувствовала их горю. Была в этом сочувствии и доля эгоизма: когда дела шли не так хорошо, как хотелось бы, дети огорчали, муж не получал повышения или уплывала очередь на импортную мебель, Инна Семеновна вспоминала Тиходольских и думала, что, пока в семье все живы, жаловаться в общем-то грех.

Она благодарила бога, что старшая дочь уже выросла, а младшая, наоборот, была слишком мала, чтобы играть с детьми из лагеря и заразиться.

Приехав на следующий год, она увидела жену Дмитрия беременной и порадовалась за женщину. Новый ребенок не заменит умершего, не исцелит сердце от печали, но поможет победить отчаяние.

В том году младшая дочь Инны Семеновны шла первый раз в первый класс, поэтому семья рано снялась с дачного гнездовья. Нужно было купить форму, красивый ранец, прописи, учебники, цветные карандаши, чешки, спортивный костюм и еще горы всякого разного, познакомиться с педагогами и добиться, чтобы дочку записали в класс к самой лучшей учительнице, определить, в какие кружки пойдет ребенок…

В общем, хлопот было столько, что думать о чужих делах совершенно некогда.

Тиходольские совершенно вылетели у Брусницыной из головы, как вдруг весной ей позвонила соседка по даче и среди разговоров про клубнику и рассаду огурцов сказала, что в ноябре жена Дмитрия родила сына, а в феврале умерла от аппендицита.

– Вот и не верь после этого в проклятия, – назидательно заключила соседка.