Идеально безумный мир

– Но скоро все это будет уже неважно, – по губам его вновь змеей скользнула мягкая улыбка, и мужчина, по-видимому, не желая оттягивать какой-то, очень приятный ему, момент, уверенно шагнул вперед, ловя расхаживающую туда-сюда дочь за плечо и вынуждая ее остановиться и взглянуть ему в глаза, – Ты поймешь, где твое место, поймешь, что тебе надлежит делать… Ты поймешь, что ни я, ни кто-либо еще не враги тебе, что этот мир столь же твой, сколь и наш, и что здесь мы все можем жить в согласии! Смотри мне в глаза, Татьяна, смотри…

– Я не буду смотреть! – девушка, сама себе напомнив Романа, упрямо топнула ногой и демонстративно отвернулась, – Я не хочу, чтобы ты снова гипнотизировал меня, не хочу опять видеть кошмары наяву! Не хочу, чтобы ты пытался внушить мне какую-нибудь ложь, я не Луи, и я не буду…

– Своевольная девчонка! – Альберт, по всему видно, не ожидавший такого резкого отпора, почти зарычал и, схватив дочь за плечо, рывком повернул ее к себе, – Я устал от твоего непослушания, я – твой отец, и я требую уважения к себе! Не смей мне перечить! – сильная рука уверенно стиснула нижнюю челюсть девушки; мужчина приблизил свое лицо к ее. Татьяна замерла, застыла, часто-часто моргая, испуганная этим неожиданным всплеском ярости, не понимающая, надо ли смотреть или, может быть, все-таки…

Но было уже поздно.

Попавшая в плен темных глаз отца, лишенная возможности шевелиться, двигаться, она замерла, приоткрыв рот и не отрывая взгляда от своего собеседника и родителя. Он смотрел на нее в упор, смотрел, не произнося ни слова, и у девушки мелькнула паническая мысль, что с нею он поступает сейчас точно так же, как некогда поступал с Ричардом. Так же, как с тем же оборотнем поступал Людовик…

Взгляд Альберта, его темные глаза, казалось, проникали в самую душу, говорили яснее слов и заставляли теряться, путаться среди правильных и неправильных мыслей.

Татьяне показалось, что она теряет сознание. Все плыло, лицо отца как-то смазывалось, сминалось, оставались только эти жуткие черные провалы, огнем горящие на нем, такие притягивающие и такие пугающие.

В голове прочно поселился странный туман. Она пыталась удержаться на грани, она цеплялась за свои воспоминания, старалась не дать себе забыть, запутаться… все было тщетно. Память ускользала от нее, воспоминания терялись и путались, сменяясь другими, непонятными, смутными, но постепенно обретающими ясность.

Что-то зазвенело, и Татьяна, уже практически отключившаяся, вдруг пришла в себя. Из тумана, окружившего ее, выплыло лицо, такое родное и такое знакомое, и девушка, заулыбавшись, прошептала одно слово, отозвавшееся в груди теплой волной.

– Папа…

– Ты пришла в себя, моя девочка? – лицо отца казалось испуганным, в глазах поселилось волнение. Татьяна непонимающе мотнула головой и, сжав виски, попыталась понять, вспомнить, что могло так обеспокоить ее родителя.

– В себя?.. – растерянно пробормотала она и, вновь подняв взгляд, недоуменно моргнула, – Что случилось?

– Ты упала с большой высоты, – Альберт тяжело вздохнул и, не мудрствуя лукаво, мягко привлек к себе дочь, поглаживая ее по волосам, – Я так волновался за тебя, так беспокоился… Разве ты не помнишь? Ты зачем-то пошла в подвал, там была дверь…

– Да, я… – девушка, прижавшись к отцу, честно попыталась припомнить подробности, – Там была дверь, я хотела взглянуть, что за ней, но упала… Ох, моя голова, – затылок внезапно свело болью, и она со стоном схватилась за него. Отец обеспокоенно нахмурился.

– Я постарался помочь тебе, насколько это в моих силах, моя маленькая, но для того, чтобы окончательно выздороветь, потребуется немного времени… Лучше тебе это время провести в постели. Я позову твоего жениха, он позаботиться…

– Жениха?.. – Татьяна изумленно распахнула глаза, опять взирая на отца, – Папа… а кто у меня жених?..

Повисло недолгое молчание. Отец молча смотрел на нее, смотрел со все возрастающим беспокойством, и девушка, видя это, начинала нервничать и сама. Судя по всему, жениха она должна была помнить.

– Кажется, все куда серьезнее, чем я предполагал… – Альберт потер подбородок и, положив ладонь на лоб дочери, вгляделся в ее глаза, – Татьяна, вспомни же! Твой жених – верный мне лорд Ричард, вы с ним помолвлены уже больше года! Вспомни, я ведь часто спрашиваю тебя, почему ты все время откладываешь свадьбу…

– Да… – Татьяна растерянно моргнула. В голове смутно завозились воспоминания, о которых говорил отец.

– Да, ты говоришь, что нам давно пора пожениться, а я… – она виновато улыбнулась, – А я не помню, что тебе отвечаю.

– Ты отвечаешь, что ты еще слишком юна, чтобы выходить замуж, даже не взирая на то, что Ричарда любишь, – мастер вновь вздохнул и, покачав головой, на несколько мгновений крепко обнял дочь. Затем отпустил и, подойдя к туалетному столику, где вместо косметических средств стояли атрибуты алхимических опытов, взял с него колокольчик и трижды довольно резко позвонил.

Татьяна, хмурясь и морщась, схватилась ладонью за лоб, и отец, поставив колокольчик, поспешил к ней.