Идеально безумный мир

– Когда он рассказал мне о том, что случилось, я бросился к тебе, – оборотень, уже увлекая собеседницу ко входной двери, легко пожал плечами, – Он остался в коридоре, я полагаю, мы встретим его, когда будем проходить мимо.

Он оказался прав. Альберт, оставленный клевретом в порыве волнения в коридоре, по сию пору оставался там, переступая босыми ногами по каменному полу, и не желая нарушать уединение сладкой парочки. Его раздирали противоречия. В прежние времена, еще в том, старом мире, он был категорически против отношений Татьяны с Ричардом, полагая того не подходящей для нее партией, в мужья ей он прочил другого, совсем другого, того, кто заслужил куда как большее доверие, того, к кому он был искренне привязан… того, кто предал его. Теперь других кандидатов в спутники жизни Татьяны рядом как будто не наблюдалось, поэтому приходилось довольствоваться, чем есть, и великого мастера это несколько угнетало. Оборотень, до мозга костей преданный ему, послушный, покорный, не допускающий даже мысли о предательстве – уж об этом-то Альберт, регулярно контролирующий его сознание, заботился сполна, – по-прежнему не казался ему достойной партией для его дочери, однако, выбора не было. В конечном итоге, изменив воспоминания Татьяны, он не мог изменить ее чувства, если бы навязанные шли в разрез с настоящими, она бы могла что-то заподозрить, а так… К Ричарду-то девочка всегда была очень привязана.

Распахнулась, привлекая его внимание, дверь; Татьяна в обнимку с Ричардом вышла в коридор. Альберт поспешно натянул на лицо самое приятное, самое приветливое выражение и шагнул навстречу.

– Вижу, Ричарду удалось убедить тебя отправится отдыхать? – он подарил дочери мягкую улыбку и, одобрительно кивнув клеврету, добавил, – Молодец.

– Я сделал, как вы велели, мастер, – последовал довольно сдержанный ответ. Ричарду эта ситуация претила. К девушке он испытывал самое искреннее расположение, обманывать ее совершенно не хотел, а был вынужден по приказу мастера лгать. И даже сейчас, в эту секунду, в этот момент! Татьяна же думает, что мастер хвалит его за то, что он убедил ее отправится отдохнуть, что за его словами кроется намек на приказ заботиться о ней, а все совсем иначе! Мастер похвалил его за хорошо разыгранную роль, и он ответил, что поступил соответственно приказу. Что он обманул Татьяну, а она поверила… Как это отвратительно. Он всегда был честным человеком, всегда презирал, ненавидел ложь, и что теперь? Зачем мастер заставляет его опускаться до банального вранья?..

– Ну, что же, я не буду задерживать вас, идите, – Альберт быстро улыбнулся, делая шаг в сторону и пропуская будущих супругов мимо себя, – Татьяна, тебе задание – как следует отдохнуть и выспаться! Ричард, последи, чтобы она не нарушала постельный режим.

– Хорошо, папа.

– Как прикажете, мастер.

Два голоса прозвучали, как один, и оборотень, обнимающий девушку, неспешно направился прочь по коридору, увлекая ее в свою собственную комнату, коль скоро их общей в этом дворце не имелось.

Мастер проводил их долгим взглядом и, тонко усмехнувшись, отвернулся, возвращаясь в свои покои. Дело было сделано, причем сделано очень удачно, быстро и четко, и он имел полное право гордиться собой.

Татьяна останется с ним, будет на его стороне. Она не позволит своим друзьям причинить ему вред, а он знает – ее слово значимо для них, против девушки они не пойдут. Глупцы! Хотели справиться с таким сильным человеком, как он, с таким сильным магом – да это же курам на смех! Даже не взирая на то, что Винсент – его и ее предок, что он довольно силен и некогда проходил выучку у Рейнира. В конечном итоге, о том своем прошлом он уже давно забыл, все навыки растерял, поэтому опасен быть не мог.

А Людовик? Мальчик был способным учеником, мог бы стать действительно сильным магом, но потерял право даже зваться таковым, после того, как столь коварно и подло предал своего учителя, своего наставника! Если бы он повременил, поучился бы еще, Альберт бы сделал из него действительно сильного мага, возможно, даже равного себе, но так… Мальчишка остался не более, чем мальчишкой, владеющим несколькими дешевыми фокусами, так толком и не научился ничему, только нахватался умных мыслей.

Кто же остается еще? Бессмертный Владислав – самая большая ошибка мастера. На этого можно даже не обращать внимания – его достаточно закрыть где-нибудь на века, и забыть там.

Роман… еще один племянник. Что ж, с его бессмертной сущностью он будет весьма неплохо смотреться рядом с Эриком, глубоко и далеко в подвале, там, где криков его никто не услышит. Конечно, в отличие от брата, он не представляет собою такой уж любопытный экземпляр, но… Кто знает, где нас ждет новое открытие? Изучить его было бы любопытно.

От камина донеслось негромкое покашливание, и мужчина, увлеченный своими мыслями, поднял голову на неожиданного гостя. Тот склонился в вежливом поклоне.

– До меня дошли слухи, мастер… – говорил вновь прибывший негромко, мягко, не скрывая улыбки, – Слухи о том, что вам удалось вернуть дочь.