Идеально безумный мир

Никаких тропинок, никаких дорожек, травы или мха внизу не было – деревья прорастали сквозь каменный пол, беря начало где-то под ним, и уходили в необозримую высоту, пронзая и потолок. Глядя на это, можно было смело предположить, что там, на следующем этаже, лес тоже имеется, может быть, не такой высокий, но все-таки довольно уверенно растущий.

Да, вне всякого сомнения, Альберт умел ухаживать за живой природой, подстраивая, перекраивая ее под себя.

– А в конечном итоге, кто из ныне живущих так не поступает? – задумчиво рассуждал Людовик, которому и принадлежала предыдущая мысль, уверенно шагая по твердому каменному полу следом за их проводником, огибая толстые прямые стволы, – Люди только тем и занимаются, что переделывают живую природу под свои нужды, возводят дома, прокладывают трубы под землей, копают траншеи, вырубают девственные леса… Альберт просто возвел это на несколько более свой, личный уровень, он заключил часть живой природы в клетку, чтобы любоваться ею, и не более того. Отдать ему должное – лес он не уничтожил, но вырастил. Если бы я сошел с ума, я бы даже попытался почувствовать гордость за него, но что-то не хочу.

– Единственное доброе дело за всю долгую, бессмертную жизнь, – Роман, который, не желая уступать брату, тоже предпочел продемонстрировать, что умеет быть серьезным и рассудительным, легонько шлепнул ладонью по стволу большого дерева, – Ему бы о семье позаботиться, а он деревья сажает! Знаете, если честно… – юноша неожиданно сбавил шаг и нахмурился, – Я вот тут подумал… А почему дядя вообще так нас ненавидит? Ну да, мы ему не родные по крови, но мы же всегда его считали дядей, всегда уважали и любили его, да даже и сейчас продолжаем признавать в нем родича! Что с ним-то не так?

– Мне он говорил, что племянников любит, ненавидел только брата и отца, – Луи равнодушно пожал плечами, продолжая шагать вперед, – И что-то такое объяснял, что вроде они первые начали, а он тут вообще не причем.

– Какой ужас, – с чувством молвил виконт, – Обижать дядю, безусловно, было чревато. Такие, как он, не терпят обид, такие, как он, из-за обиды создают свои миры и растят леса в узком каменном чреве… Нам далеко еще?

Идущие впереди, и не прислушивающиеся к беседе братьев путники, уловив последний вопрос, запереглядывались, не зная, как ответить на него и, в конечном итоге, вопросительно воззрились на предводительствующего их Ричарда. Тот равнодушно пожал обнаженными плечами и стряхнул с левого несколько елочных иголок.

– Не слишком. Большую часть пути мы прошли, осталась меньшая. Но мне, если честно, не нравится то, что происходит – все слишком просто. Как будто мастер и в самом деле спит, ничего не замечая и ничего не слыша, но поверить в это я не могу… Что-то случиться, обязательно, только непонятно, в какой именно момент, поэтому лучше быть готовыми ко всяким неожиданностям.

Его слова, его подозрения получили подтверждение почти мгновенно. Не успели путники сделать еще и трех шагов, как странный лес вокруг сотрясся от громкого, яростного, хриплого и низкого, рычащего мяуканья озлобленной дикой кошки.

Ричард остановился и непонимающе сдвинул брови, всматриваясь в лесную чащу впереди. Винсент, шагнув вперед, занял место по левую руку от него, тем самым выстраивая некоторое подобие живой стены, за которой могли укрыться остальные участники их дерзкого похода. Участники это намерение вполне оценили и поспешили укрыться за спинами более взрослых и сильных предводителей небольшого отряда, осторожно выглядывая из-за их плеч.

Роман, как, в общем-то, самый неуязвимый среди «молодежи», как несколько раз называл их Ричард, усиленно пробился в самый центр своих друзей, демонстративно прячась. Диких кошек виконт совершенно не боялся, предпочитал над ними скорее смеяться, однако, слыша злость в рычании, угрожающим им, все-таки решил благоразумно не лезть на рожон.

Людовик, расслабленно замерший сбоку от брата, лениво поигрывал резиновым колечком, уже некоторое время как добытым им из кармана и, щуря зеленые глаза, смотрел из-за плеча хранителя памяти на деревья. Цепеш вздыхал, ежась и очень не желал тратить еще несколько лет своего бессмертного существования на залечивание ран от когтей дикого обитателя этого леса.

Татьяна, обнимая кошку, старалась встать так, чтобы скрываться не только за спинами Винсента и Ричарда, но и за спинами Романа и Луи. Кошка на ее руках ощетинилась и, рыча не хуже неизвестного хищника, хлестала хозяйку хвостом, прижимала уши и вообще всем видом старательно давала понять, что она, не взирая на скромные размеры, и сама в не меньшей степени хищница, и постоять способна и за себя, и за свою любимую хозяйку.

– Мне знаком этот голос… – пробормотал оборотень и, хмурясь, немного выпрямился, старательно прислушиваясь к звукам, доносящимся из лесной чащи.

Скрипнули по каменному полу чьи-то большие когти. Новое рычание сотрясло лесной массив, эхом прокатываясь по скрытому средь каменных стен лесу. Раздались чьи-то тяжелые, очень уверенные шаги…