Идеально безумный мир

Альберт вновь с трудом поднял голову и медленно, устало вздохнул. Затем неуверенно поднял руку, ту самую, которую всегда украшал загадочный перстень, увенчанный черным камнем, ту, на которой в его идеальном мире красовался браслет. Девушка, внезапно вспомнившая об утраченных, казалось бы, украшениях, взволнованно коснулась своего правого запястья, затем провела ладонью по шее… С губ ее сорвался полный облегчения вздох. Браслет и кулон были на своих местах, возвращенные законной владелице.

Маг поднял руку, поворачивая ее так, чтобы был виден перстень на ней. Чтобы было видно то, что происходит с этим перстнем…

Он разрушался, разваливался на глазах. Серебро трескалось, осыпалось кусками, черный камень крошился, разлетаясь пылью, а Альберт молча смотрел на это, не пытаясь что-либо предпринять.

– Перстень был залогом его силы, – Людовик, не сводящий взгляда с дядюшки, слегка покачал головой, – Его сила поддерживала его… Теперь он обессилен. Он больше не опасен.

Перстень, развалившись окончательно, рассыпался, исчезая навсегда с руки создавшего его человека. Тот медленно вновь опустил руку, склоняя и голову.

– У меня оставались… силы, – тихо произнес он, – Я поддерживал тот мир, но смысла в этом больше не было… Я использовал их, чтобы выжить. Все.

Из-за спины его, очень внезапно, совершенно неожиданно, вдруг выскользнула рыжая кошка и, мимолетно потершись о ногу мужчины, деловито направилась к хозяйке. Та, несколько ошарашенная случившимся, пару раз моргнула и устремила вопросительный взгляд к мужу.

О том, что Тиона всегда недолюбливала Альберта, девушке было хорошо известно, даже, может быть, излишне хорошо – ведь именно из-за этого, из-за того, что кошка невзлюбила маленького приемыша, ему не доверял и отец… Однако, сейчас Тио неожиданно решила проявить милость.

– Он больше не опасен… – эхом повторил за младшим братом Эрик и, слабо улыбнувшись, покачал головой, – Похоже, это действительно так, если даже кошка признала его.

– Но мы же не можем оставить его так! – Роман, всегда бывший, наверное, самым непримиримым врагом названного дядюшки, похожий в этом на своего отца значительно больше, чем его старший брат, негодующе нахмурился, стискивая руки в кулаки, – Что нам теперь, за одним столом с ним сидеть, называть дядюшкой и ждать очередного предательства? Я не собираюсь прощать его, он слишком много натворил!

– А я бы и не смог простить – он сам меня ненавистью накачал, – Луи провокационно ухмыльнулся и несколько вызывающе скрестил руки на груди, – Да и отпускать его я бы лично не рекомендовал – восстановит силу и опять в бочку полезет. Что будем делать?

Татьяна, честно говоря, очень рассчитывавшая, что родителю ее будет все-таки даровано прощение, обреченно вздохнула. Ей в голову уже некоторое время как неустанно лезла одна мысль, но выражать ее девушке не хотелось, ввиду нежелания подводить отца под монастырь.

Теперь же, по-видимому, выбора у нее не оставалось.

Она неуверенно кашлянула и, действуя как школьница, подняла руку, привлекая к себе внимание.

– Я только хотела сказать… В общем, я не настаиваю и не подсказываю, но просто… Перед тем, как мир изменился, я очень случайно выяснила, что в Нормонде есть еще более глубокие подвалы, чем тот, где сидел Винс…

– Гениально! – Роман восторженно хлопнул себя по бедрам, – Я всегда мечтал завести себе пленника, которого можно было бы приковать цепями! Все, решено, – дядю отправляем в подпол! Кто поможет мне туда его отволочь?

– Я думала… – начала, было, девушка, но внезапно осеклась.

На площадке перед замком, купающимся в лучах заходящего солнца, позади Альберта, ближе к опушке леса, внезапно появился, одним великолепным прыжком перелетев через кусты, огромный желто-черный тигр с горящими глазами. Он окинул всех присутствующих перед ним людей внимательным взглядом и уверенно, довольно быстро, хотя и со свойственной кошачьим вальяжностью, направился к ним.

Татьяна невольно попятилась. Она помнила тигра, помогшего Ричарду в том мире, помнила, что тогда он оказался совсем даже не врагом, а другом, но уверенности в том, что тигра видит того же самого, не испытывала.

Сомнения ее развеял Винсент. Хранитель памяти, тигру явно обрадовавшийся, уверенно шагнул ему навстречу, расцветая в широкой улыбке и едва ли не распахивая объятия.

– Марко!

Имя повисло в воздухе. Огромный хищник, продолжая идти, буквально на глазах начал меняться, становясь все меньше, худощавее, обретая все большее сходство с человеком и, не прошло и минуты, как по склону холма уже уверенным быстрым шагом зашагал знакомый с того мира юноша, молодой итальянец, так хорошо известный Винсенту.

Он подошел ближе и, широко улыбаясь, внезапно все-таки обнял своего коллегу, счастливый, взбудораженный, явно не находящий в себе сил удержаться от порыва.

– Винченцо! Черт возьми, я… Я только хотел сказать тебе спасибо! Спасибо тебе, всем вам за то, что все-таки сделали это, что вернули мир на место!